В зарослях мяты

Котловину, которой оканчивалось крутое, заваленное камнями ущелье, окружали обрывистые скалы. Над одной из скал просочился крошечный родничок, вернее слезничок - вода капала из мха, толстым слоем покрывшего отвесный камень. Возле родника змей мы не нашли и решили переждать жару у подножия скалы-слезника на ровной площадке, покрытой густо переплетенными прошлогодними стеблями мяты.

- Костя,- спросил вдруг дядька,- а правда, что змея может гипнотизировать и добыча сама идет к ней в пасть?

- Глупости,- ответил Костя.- Рассказы очевидцев о том, что лягушка под взглядом змеи кричит, но все же сама лезет в змеиную пасть,- выдумка. Спросите у любого "очевидца", видел ли он сам это, он ответит, что нет, а слышал от "очевидца".

Известно, что птицы и лягушки не замечают неподвижные предметы, если они резко не выделяются на общем фоне. Так вот представьте такую картину.

Змея, окрашенная точно так же, как окружающие предметы, лежит неподвижно, лишь быстро-быстро шевелится высунутый из пасти раздвоенный язык. Он привлекает внимание птахи, которая принимает его за мошку или червяка, и та стремится к добыче. Но, приблизившись на определенное расстояние, сама становится жертвой.

- Да-а,- не сомнением покачал головой дядька, но спорить не стал.

Отара овец, которая паслась на соседних склонах, почему-то обошла нашу котловину. Чабан же, увидев нас, шел поговорить.

Узнав, что мы ищем змей, он воскликнул:

- Змей здесь много!

- Где же они?

- Вот тут, в сухой траве,- (показал чабан на заросли мяты.

- Рассказывай сказки кому-нибудь! - махнул рукой дядька.

Я тоже недоверчиво усмехнулся.

- Не веришь? - обиженно опросил чабан.

- Не верю!

Чабан достал спички и поджег сухую мяту. Добела высохшие стебли вспыхнули, с треском взмыло длинное оранжевое пламя. Клубом взлетел сизый дым. Нас обдало жаром. Через несколько минут на месте переплетенных стеблей осталась лишь зола и закопченные камни.

- Теперь идем смотреть,- позвал нас чабан.

В золе лежали три обгорелые мертвые гюрзы.

Я растерянно поглядел на дядьку, а тот" только крякнул я почесал затылок.

Скоро чабан распрощался и ушел.

- Ты понял, где нужно искать? - оказал дядька

- Еще бы!

- Тогда пошли!

Возле первых же зарослей мяты мы остановились.

- Попробуем? - опросил дядька.

- Конечно!

Мы встали рядом и крючками начали отгибать сухие стебли. Участок мяты был довольно большим. Первые полчаса мы старательно перебирали траву. Потом мне надоело. Стебли трещали под ногами, едкая пыль лезла в глаза и нос, а змеи не попадались. Я чихал и злился.

Наконец я не выдержал:

- Дядька, давай бросим!

- Я тебе брошу,- пригрозил дядька.- Не отставай!

Заросли кончались, а змей все не было. Дядька растерянно поглядывал на меня, продолжая перебирать сухие стебли скорее из упрямства, чем надеясь кого-нибудь найти. Он огибал большой камень, который стал виден только тогда, когда мы перебрали почти всю мяту. Я случайно посмотрел на камень и увидел, как потревоженная дядькой солидная гюрза, прячась от него, обогнула камень с моей стороны и шмыгнула в тот участок зарослей, который мы уже осмотрели. Я кинулся за ней, дядька прыгнул следом, и на протоптанном месте обнаружили две змеи. Мы забрали их и еще раз прошлись по мяте. Наградой за упорство была еще пара хороших гюрз.

После этого случая мы всегда протаптывали заросли мяты. Обычно змеи, потревоженные шумом, уползали, и мы находили их либо возле каких-то укрытий, либо в последних участках зарослей. Змеи вели себя очень спокойно и почти не сопротивлялись. Но однажды, когда мы протаптывали мяту возле глубокой ямы, заполненной водой, перед дядькой взметнулась здоровенная гюрза. Она скользнула по склоненным стеблям травы и взлетела вверх, словно выброшенная катапультой. Это было замечательно! Змея подпрыгнула примерно на метр, пролетела по воздуху и плюхнулась в воду. Вода была очень холодной, это сковало движения змеи. Тут мы ее и поймали.

Кстати, я читал, что гюрзы хорошо плавают, но не могут нырять, и поверил этому, а зря. Доверчивость едва не стоила мне хорошей гюрзы. Я отрезал ей все пути отступления, кроме одного. Она спрыгнула с камня в воду и тут же нырнула.

Я уселся на камень возле воды и стал ждать змею. За этим занятием и застал меня Костя.

- Устал? - спросил он, садясь рядом.

- Гюрза нырнула. Жду, когда вынырнет,

- Давно ждешь?

- Минут пятнадцать.

- Зря сидишь. Она уже давно где-нибудь вылезла. Давай поищем.

- Да я уже четверть часа пялю глаза на воду и камни вокруг, нет змеи.

Но Костя, не вставая, внимательно осматривал камни.

- Так, говоришь, возле родника гюрзы нет?

- Уверен.

- Возле самого истока видишь большую серую каменную платку?

- Вижу.

- А на ней слева небольшой камешек?

- Вижу. Ну и что?

- Так вот это не камешек, а голова гюрзы.

Я хотел подойти к камню и доказать Косте его неправоту, но он удержал меня и скомандовал:

- Сиди тихо. Посмотрим, как гюрза охотится.

Ждать пришлось долго. Наконец к роднику прилетел жаворонок, посидел на камне возле змеи и побежал к воде...

Вдруг тускло блеснула на солнце серо-голубая лента змеиного тела, и птаха забилась, затрепетала в змеиной пасти. Молниеносный бросок был безошибочен. Жаворонок сопротивлялся недолго. Несколько судорожных рывков, и головка птички безжизненно свесилась. Змея подтащила птичку на середину камня и задвигала челюстями, поворачивая жертву так, чтобы заглатывать ее с головы.