От автора

Каждую весну я жду этого дня. И вот он настает. Я быстро укладываю в сумку все, что нужно, еду - и через час передо мной пруд. Достаю фотоаппарат, вхожу в воду, останавливаюсь. Стою, стараясь не делать руками резких движений, и вскоре начинаю подозревать, что меня принимают за обыкновенный пень. Пенек, правда, несколько высоковат, поэтому льщу себя надеждой, что лягушки, несмотря на мою несуразность, все же приняли меня в свою компанию.

Пытаюсь разобраться в положении дел. Рядом со мной счастливчики: они не выпускают невест из лап. Остальные, судя по всему, не теряют надежды. Сидят, смотрят во все глаза, прислушиваются к каждому всплеску. Головы некоторых торчат из икры. Нет, это не чадолюбивые отцы. Это самые настоящие хитрецы. В икре теплее, чем в воде.

Время летит быстро. Наступает лето, я снова еду на пруд. Но теперь он интересует не только меня. До пруда еще далеко, а в одно мое ухо влетает репортаж спортивного радиокомментатора, в другое - голос задыхающейся от сверхритма гитары. Вскоре все заглушают магнитофонные крики.

На берегу - бездыханные тела лягушек, их полувысохшая икра, охапки водных растений - их былые убежища. Невдалеке замечаю "охотника". Он еще не закончил работу: в руках камень и рогатина. В очередной раз меня душит стыд за своих собратьев. В очередной раз чувствую полное бессилие. "Что сказать? Слова не помогут. Как быть? Что предпринять?" - мечутся вопросы, пока приближаюсь я к "охотнику". А подойдя к нему, вдруг неожиданно для себя выпаливаю: "Брось сейчас же камень и палку. Еще раз увижу за этим занятием - отлуплю!". Но тут же, вспомнив про свою тщедушность, внутренне сникаю. "Как бы не по-лучилось наоборот",- мелькает мысль. А детина, видимо, удивленный, что у лягушек могут быть защитники, лепечет: "Это не я, я их не трогал". "И что они тебе сделали?" - спрашиваю, не зная зачем. Парень, забыв о своей невиновности, отвечает: "А они вредные, ядовитые".

Прошло лето, наступила зима. Еду в метро и везу домой маленькую красивую квакшу. Она сидит у меня за пазухой, под шубой, в банке без крышки, и я прикрываю выход из банки рукой, а сама тем временем читаю. Но, зачитавшись, я забыла про квакшу, вынула руку. А квакша выбралась из банки, взяла да и прыгнула на шубу. Раздался крик ужаса. Кричала девушка, сидевшая напротив. Я смотрела на девушку, на лица ее соседей, которые стали непроницаемыми, думала и, наконец, поняла, что если бы вместо лягушки скакнула мне на шубу белка, в вагоне стояла бы тишина, а на всех лицах были бы улыбки.

Вряд ли еще какие-нибудь животные на Земле вызывают у людей столько негативных чувств, как амфибии. Рядом с ними, пожалуй, можно поставить лишь змей. Было высказано предположение: страх перед змеями люди испытывают инстинктивно, стремление избегать змей унаследовано от праотцов. Однако в отношении амфибий никто такого предположения не высказывал. С амфибиями все обстоит иначе. Будет человек любить или бояться их - это почти полностью зависит от родителей, от бабушек и дедушек.

Для ребенка лягушка или жаба ничем не хуже золотой рыбки или хомячка. Я не раз была свидетелем, как дети на Птичьем рынке, который давно уже не только птичий, просили своих родителей купить им лягушку. В ответ дети слышали:

- Не проси, они вредные.

- От них бывают бородавки.

- Вот еще этой гадости нам не хватало.

У меня есть знакомая, ветеринар, прекрасный хирург. Сколько животных она вытащила с того света - не сосчитать. Когда она впервые пришла ко мне домой и увидела лягушек, то выскочила из комнаты, как ошпаренная. Я спросила ее, стала бы она лечить лягушку? И она призналась, что не смогла бы. В детстве ей рассказывали страшные истории про лягушек, и до сих пор она не может побороть панического страха перед ними.

Это городские жители. А вот деревенские.

Прошлым летом я жила в деревне. И как-то вечером пошла искать свою соседку. Нашла я ее на огороде за непонятным занятием. Грузная семидесятилетняя Анастасия Михайловна на этот раз резво бегала среди грядок с клубникой, время от времени взмахивая палкой. Оказалось, она хотела убить травяную лягушку. "Зачем?" - спросила я. "Да вон сколько клубники попортила, сколько повыедала ягод." Мое сообщение, что на самом деле ест лягушка, кто на самом деле портит клубнику, Анастасия Михайловна выслушала вежливо, но по всему было видно: не поверила. Расстроенная, я рассказала об увиденном другой соседке, которая годится Анастасии Михайловне во внучки, и услышала: "А у меня на огороде ляги тоже едят клубнику."

Мне повезло. Никто ничего не успел мне внушить, и я отношусь к лягушкам, к жабам и ко всем их родственникам точно так же, как к белкам, слонам или попугаям. А если говорить правду, даже лучше. Мне жалко амфибий. Их, обделенных Человеческой любовью, их, о чьей жизни даже в наш просвещенный век можно услышать невообразимое, их, совершенно не способных защитить себя от злой человеческой воли. Я долго думала, чем могу помочь амфибиям, и решила написать эту книгу.