Что происходит после укуса

В Индии мне пришлось наблюдать, как развиваются признаки отравления от укуса цепной гадюки Руселла. Пострадавшего доставили в больницу только через два часа после укуса. Ему ввели противоядную сыворотку, однако время было упущено и признаки отравления развивались буквально на глазах. Сильно отекшая стопа и голень покрылись мелкими красновато-бурыми пятнами кровоизлияний. Отек распространился на бедро и даже на нижнюю часть туловища. На ноге были явственно заметны две розовых точки - места, куда проникли зубы. Здесь ощущалась жгучая боль. Самочувствие больного быстро ухудшалось, и на следующий день, несмотря на старания врача, он умер. На вскрытии во многих органах: легких, селезенке и печени были обнаружены кровоизлияния. Смерть произошла, по-видимому, от паралича дыхательного центра.

По словам врача, в Индии от укусов гадюки дабойи и кобры ежегодно умирают около 20 тыс. человек, причем 98% из них укушены в голень ниже колена и в предплечье.

Другой случай укуса человека ядовитой змеей я наблюдал в больнице Ашхабада. Пострадавший был укушен гюрзой в руку. Ему сразу ввели противоядную сыворотку "антигюрза". Больной жаловался на сильную боль в месте укуса. У него наблюдался резкий упадок сил и головокружение, рвота, беспрерывные обмороки. Он вытирал обильно струившийся по лицу пот, тело было холодным, сердце работало слабо. На следующий день ему повторно ввели подкожно и внутривенно противоядную сыворотку. Несмотря на это яд продолжал действовать. Больной бредил, тяжело дышал. На слизистой оболочке десен и языка и на укушенной руке виднелись темно-вишневые точки кровоизлияний. Постепенно все признаки отравления начали исчезать и через несколько дней больной поправился. Удаление яда из организма в значительной степени принимают на себя почки и поверхность кишечника.

В живописном Фирюзинском ущелье, близ Ашхабада, я видел человека, укушенного коброй. Пострадавший поднял вязанку валежника, под которой свернулась клубком кобра. Укус был мгновенным. Жизнь человеку спасло введение сыворотки "антикобра". Через неделю он выписался из больницы.

При укусе кобры в ранке ощущается небольшое жжение. Появляются краснота и отек, но острой боли нет. Спустя полчаса после укуса наступает непреодолимая сонливость, слабость в ногах, помутнение сознания. Вслед за этим иногда происходит сильное слюнотечение, паралич языка и гортани, часто тошнота и рвота. Ослабевает работа сердца, наступает общий паралич. Человек не в состоянии самостоятельно передвигаться, дыхание у него замедляется и, наконец, прекращается вовсе. Отравленный ядом кобры, если ему не будет оказана немедленная помощь, может погибнуть через два - семь часов после укуса.

При сравнительно легком отравлении, свидетелем которого я был в Фирюзинском ущелье, всех указанных выше тяжелых признаков не было, и больной поправился очень быстро.

Весьма тягостна картина отравления при укусе одной из ядовитых южноамериканских змей, - бушмейстера. Она близка к гремучим змеям, на хвосте у нее вместо погремушек несколько заостренных пластинок и шип, поэтому ее называют также немой гремучей змеей.

Э. Пеппиг, автор книги "Через Анды к Амазонке", так описывает последствия укуса бушмейстера.

"Меня радовало, что коллекции непрерывно пополняются, и 23 декабря я решил предпринять небольшую прогулку, чтобы, как обычно, в сумерках свалить цветущее дерево. Оно было нетолстым и вскоре упало, но не на землю, а на другое дерево, за которое зацепилось обвивавшими его лианами. Я собирался срубить мешавший мне соседний ствол, как вдруг почувствовал острую боль в лодыжке, словно на нее капнули расплавленным сургучом. Боль была так сильна, что я невольно подскочил на месте. Сразу промелькнула мысль о ядовитых животных. Вскоре действительно я увидел большую змею, свернувшуюся спиралью и высоко поднявшую голову. Никогда не забуду взгляда ее красных, как киноварь, глаз, сверкавших в полумраке леса, ее коричневого туловища, едва отличимого от прелых листьев и коры, покрывавших землю. До сих пор не могу понять, почему я, вооруженный всего лишь топором, прежде всего решил убить змею, что мне в конце концов удалось. Не успел я отшвырнуть ее на тропинку, как вспомнил о грозящей мне опасности - ведь яд действует чрезвычайно быстро. Хижина была на расстоянии каких-нибудь пятисот шагов, но как я ни спешил, к тому времени, когда достиг спасительного крова, нога сильно распухла и я не смог на нее ступить. К счастью, поблизости оказался Кальдерон: он тотчас же приступил к операции. Когда на мой зов прибежали индейцы, видевшие убитую змею, то спокойно заявили, что укус смертелен.

Похолодевшее и почти потерявшее чувствительность место укуса обозначалось синим, величиной с квадратный вершок, пятном и двумя черными точками, как от укола булавкой.

За неимением более подходящих инструментов, кожу пришлось проткнуть мешочной иглой, оттянуть и вырезать в ней кружок, обнажив мышечную ткань. Нож, к сожалению, совсем не походил на хирургический, и боль была ужасна. Потоком полилась черная кровь - была задета крупная вена, может быть, к моему счастью. Самым болезненным оказалось прикладывание к ране раскаленной золотой монеты (по суеверным представлениям перуанцев, серебро и железо могут только повредить).

Боли все усиливались, я то и дело терял сознание; за наступающим бесчувственным состоянием могла последовать смерть. Времени нельзя было терять. Я набросал карандашом несколько прощальных строк своим друзьям из Лимы и на далекой родине. Присутствующих убедительно просил отправить коллекции и записи, а все остальное имущество завещал им. Едва я успел покончить с земными делами и опуститься - возможно в последний раз - на свое убогое ложе, как все вокруг начало погружаться во мрак, я потерял сознание и не чувствовал больше боли.

Было уже далеко за полночь, когда я пришел в себя - молодой организм одержал победу над смертью. Жестокая лихорадка, обильная испарина и мучительная боль в ноге указывали на то, что я спасен. За стенами хижины бушевала буря. Крыша не устояла под натиском дождя, на мое ложе упали крупные капли. Я с трудом отодвинул в сторону голову, но шевельнуть распухшей стороной тела не смог. Возле меня не было друга, который поднес бы освежающее питье, защитил от дождя.

В течение нескольких дней не прекращались боли от образовавшейся раны, а последствия отравления еще долго давали себя знать. Только через две недели я с посторонней помощью смог выбраться из темного угла и растянуться на шкуре ягуара у дверей хижины. Стояло великолепное теплое утро; из листвы доносились звонкие голоса птиц. Природа предстала передо мной в праздничном уборе, словно желая помириться со своим верным рыцарем и заставить его забыть перенесенные мученья.

Сильно воспалившаяся рана требовала внимательного ухода. Один из индейцев научился делать перевязки, но прошло около двух недель, прежде чем я смог встать с постели. Огромный нарыв заживал необычайно медленно. Лихорадка прошла как только кончилось нагноение, тогда же исчезли и боли от отравления.

Последствия укуса я не чувствовал, не было даже периодических судорог, на которые обычно жалуются в таких случаях. Осталась только повышенная нервозность: шорох опавших листьев кидал меня в дрожь, а вид убитой змеи вызывал чрезвычайно неприятное ощущение.

Туземцы Уануко из Перу называют змею фламоном или афаниндой, а в Бразилии - сурукуку"^*.

^* (Э. Пеппиг. Через Анды к Амазонке. М., Географгиз, 1960, стр. 159.)

Яд змей, встречающихся на территории Советского Союза, вызывает, как правило, общее отравление организма. При укусах гадюки, гюрзы, песчаной эфы и щитомордника появляется местный отек с образованием нередко объемистого пузыря, наполненного жидкостью. В Иране я наблюдал такой пузырь у пострадавшего от укуса гюрзы крестьянина. Пузырь долго держался на месте укуса. Рана, захватившая почти всю верхнюю поверхность стопы, не заживала полтора года. Нечто подобное наблюдалось при экспериментальном введении мышам разведенных ядов среднеазиатской песчаной эфы, выловленной в песках Каракумов. Эфа по токсичности занимает одно из первых мест после кобры. Смертельной дозой для человека является 5 мг сухого яда или 12,3 мг жидкого яда эфы.

Двадцати мышам весом от 18 до 25 г каждая мы ввели под кожу разведенный в физиологическом растворе сухой яд эфы. При введении смертельных доз яд вызывал всякий раз одни и те же признаки отравления. Уже через пять минут после введения 0,1 мг яда у мышей появилась повышенная активность и беспокойство, спустя еще 10-15 минут одышка, а через 20-30 минут вялость. Мыши становились малоподвижными, голова опускалась, глаза закрывались, дыхание учащалось. Иногда вместо возбуждения сразу наступало подавленное состояние. Через 24-48 часов мыши погибали.

Введение 0,005-0,05 мг сухого яда кобры, растворенного в 0,5 мл физиологического раствора, вызывало у мышей сильную одышку. Через 5-10 минут движения становились скованными, мыши часто падали на бок. В некоторых случаях наступал паралич задних конечностей, судороги. Смерть наступала через 24-40 минут после инъекции, по-видимому, от паралича дыхательного центра, так как сердце продолжало сокращаться влечение трех - пяти минут после остановки дыхания.

Подобные явления наблюдались при отравлении подопытных животных ядами других ядовитых змей - гюрзы, гадюки.

Яд гремучих змей входит как составная часть в стрельный яд. Индейцы примешивают к нему заднюю часть тела скорпиона и муравьев (их ядовитые железы). Ядовитая основа стрельного яда - кураре, сок, извлекаемый из корней южноамериканских растений стрихноса и хондродендрона. Индейцы Южной Америки добавляют еще и ядовитый сок дерева пакуру-неара, растения, пока еще не получившего латинского наименования.

Яд готовят на медленном огне костра, вываривая водную смесь до состояния густой массы бурого цвета. После сушки на солнце к массе добавляют смолу, чтобы довести ее до консистенции замазки, и известь для предохранения яда от порчи. Тонкий слой яда, нанесенный на острый конец стрелы, долго сохраняет отравляющие свойства. Крупный зверь или птица, даже слегка поцарапанные стрелой, погибают в течение двух - трех минут. У человека случайное растирание стрельного яда между пальцами, если на коже имелись ссадины или трещины, приводит к тяжелому отравлению.

Стрельный яд действует главным образом на окончания нервов, вызывая двигательный паралич и нарушение нервно-мышечной проводимости. Обычно при расслаблении всей скелетной мускулатуры, в том числе и дыхательных мышц, дыхание останавливается. Отравленный погибает от удушья.