Глава 8. Гюрзы [1981 Ильинский Ю.Б. - За ядовитыми змеями]

С тех пор как мы поселились на живописном берегу Мургаба, прошло две недели. Мы наловили много полозов, удавчиков, степных гадюк и прочих змей; поймали восемь кобр, но с гюрзами нам почему-то не везло. Между тем Марку нужны были именно гюрзы. Пришлось заняться розысками.

Мы обшарили высокий берег Мургаба, залезали в расселины и катакомбы, тыкали палками в каждый куст, но поймали всего три небольших экземпляра, причем одна змея была больна и попала к нам в почти бессознательном состоянии. Через сутки Марк, проклиная неудачную охоту, снял с нее шкурку и, томясь от безделья, сделал себе из нее такой великолепный галстук, что впоследствии при виде его московские пижоны стонали от зависти. Подумать только! Галстук из смертельно ядовитой змеи. Экзотика!

Однако галстучное производство нас не прельщало, и мы совершили далекий рейд на восток. Шли, не расставаясь с компасом и картой. Сгоряча, в спешке мы поручили Ваське следить за маршрутом, но вскоре убедились, что он слишком вольно обращается со столь необходимым в походе предметом, как компас, и отказались от его услуг. Впрочем, спохватились мы слишком поздно, но зато у нас оказалось часов двенадцать «свободного» времени, в течение которых мы уносили ноги из безводной пустыни, куда нас Васька завел по свойственному ему легкомыслию.

Из змеиного яда приготавливаются лекарственные препараты, применяемые при различных заболеваниях. Не забыли и о змееловах: для них делают противозмеиные сыворотки

Однажды мы встретили чабанов. Разузнав, что мы ищем, пастухи брезгливо сплюнули. Змей в округе встречали немало, попадались и гюрзы. Чабаны рассказывали, что гюрзы нередко ночью подползают к людям и кусают. Спать в степи на земле — дело рискованное. Иногда гюрзы хватают спящего за палец.

— Думают, что это мышь, — пояснил Марк. — Гюрза охотится за теплокровными животными, главным образом ночью или вечером. Кстати, гюрзы иногда способны долго преследовать добычу, хотя порой ее не видят, тем более в темноте. Однако они совершенно точно ориентируются и определяют направление не так, как один наш общий знакомый.

— Каким же образом они отыскивают дичь, ведь зрение у них слабое?

— Гюрза в этом отношении представляет исключительный интерес. У нее на морде есть две ямки. Некоторые змееловы полагают, что ямки воспринимают тепловые излучения. При помощи этого своеобразного радара гюрза принимает тепловые сигналы, исходящие от теплокровных животных, ползет в направлении их и в конце концов настигает жертву. Это якобы и позволяет гюрзе легко отыскивать пищу. Гюрза ловко лазает и по деревьям, забирается в птичьи гнезда, лакомится яйцами, птенцами, пожирает взрослых птиц. Часто «тепловые ямки» приводят гюрзу в норы сусликов, которыми она тоже не брезгает.

В эту ночь мы легли спать прямо на земле, под открытым небом: палатку с собой тащить не хотелось, и было так душно, что все змеи Средней Азии не заставили бы нас забраться в спальные мешки. Перед сном мы долго разговаривали. Дневное сообщение зоолога о нравах и обычаях гюрз вызвало всеобщую бессонницу. Даже сам Марк не мог заснуть и долго курил, разглядывая звездное небо. Наконец Васька не выдержал, развязал рюкзак, достал оттуда толстую длинную веревку и окружил ею наш лагерь.

— Теперь можете спать спокойно. Ни одна змея, коснувшись веревки, не перелезет через нее. Верное средство!

— Все гениальное просто, — ответил Васька излюбленной фразой. — Научный факт!

Мы с Марком молчали. В Средней Азии действительно кое-где применяли в качестве «змеиной ограды» веревки. Возможно, ящерицы и пугливые желтопузики, наткнувшись на неизвестный предмет, отступали, но для кобр и особенно гюрз, которые ничего не боятся, веревочный круг был понятием абстрактным.

Наутро мы снова отправились ловить змей. Вскоре Васька наткнулся на змею.

— Где? — встревожился Марк и, не дожидаясь ответа, крикнул: — Хватай ее скорее, чего смотришь!

Но Васька явно не торопился, не спеша полез в карман за папиросами. Мы взбежали на холм и увидели гюрзу. Змея лежала неподвижно, при нашем приближении она не шелохнулась.

— Дохлая, — сказал я, — на сей раз, парень, не удастся тебе нас разыграть.

Васька поклялся, что не шутит. Мне наскучили препирания. Я подошел к змее поближе, а Васька, обиженный несправедливым подозрением, швырнул в нее комком глины. Сделал он это просто так, как говорят юристы, «без заранее обдуманного намерения». Но этот комок сухой глины спас мне жизнь. Гюрза мгновенно развернулась и метнулась к моим ногам с открытой пастью; упала она на землю в каком-нибудь десятке сантиметров от моих сандалий и начала торопливо скручиваться в клубок, готовясь повторить прыжок. Но я уже опомнился и не стал дожидаться, покуда в ногу вопьются ядовитые зубы.

Сделав несколько яростных прыжков, змея, злобно шипя, быстро поползла по пологому склону холма.

— Вот тебе и дохлая! — торжествующе воскликнул Васька. — Видал, как прыгает?

Змея неторопливо уползала, выискивая укрытие. Мы с Марком смущенно переглянулись. Хороши охотники! Добыча удирает, а они стоят как приклеенные. Марк нерешительно проговорил:

— Пусть уползает. Она, видно, уже успела хорошо познакомиться с людьми. С ней хлопот не оберешься.

Но я был против такой пассивности. Если мы ее не изловим, гюрза может погубить не одного человека. И кроме того, гюрзы нужны Марку. Махнув зоологу рукой, я побежал за змеей.

Гюрза сразу обнаружила погоню. Она, конечно, не видела меня, но великолепно слышала. Змеи не имеют наружного уха, но ощущают малейшие колебания почвы, воспринимают тончайшие звуковые колебания, которые не в состоянии уловить человеческий слуховой аппарат.

Мы все же изловили коварную змею, но это мне дорого стоило. Гюрза, испугавшись преследования, поползла быстрее, заскользила по земле, ища укрытия. Ей повезло. Подбежав, я увидел, что на поверхности остался только хвост, головой гюрза нырнула в нору суслика. Недолго думая, я ухватил ее за хвост и дернул к себе. Гюрза очень сильная змея; почувствовав себя плененной, она яростно задергалась, и мне пришлось понемногу выпускать хвост из-за боязни, что змея переломит себе позвоночник. Норка суслика была довольно узкой, и я был далек от мысли, что змея может развернуться, подтянув голову к хвосту, и укусить меня в руку. С коброй, гибкой, как бич, я бы не рискнул проделывать такие эксперименты, но гюрза — толстая и неуклюжая, поэтому подобного подвоха с ее стороны я не опасался.

Я продолжал дергать змею за хвост. Гюрзы мгновенно приходят в бешенство, причем зачастую без видимых причин, поэтому столь невежливое обращение довело гюрзу до белого каления. Марк, наблюдавший мои манипуляции, подошел вплотную. В этот момент из норы в каком-нибудь метре от нас выскочила с разинутой пастью гюрза и рванулась ко мне. Я инстинктивно откинулся назад, едва не сшиб зоолога, но хвост из рук не выпустил. Здоровенная гюрза, высунув из норы треть жирного тела, злобно разевала пасть. Марк отшвырнул ее палкой, но гюрза, мимоходом куснув сухое дерево, вернулась в свое исходное положение, нацеливаясь укусить меня прямо в лицо. Наступил критический момент. Змея готовилась к броску. С сожалением я выпустил хвост и отпрыгнул в сторону. Хвост тотчас исчез, но зато атаковавшая меня гюрза выскочила из норы, словно сорвавшись с невидимой цепи, и бросилась на нас. Завязалась такая борьба, какой я никогда в жизни не видел. Змея наступала, нам приходилось обороняться. Прыгая во все стороны, увертываясь от смертоносного врага, я посматривал на нору, куда скрылась первая гюрза. Если ей вздумается выползти и присоединиться к атакующей, нам придется туго. Но змея не показывалась, и мы сосредоточили внимание на второй гюрзе.

Марк сорвал с головы кепку и стал поддразнивать гюрзу, размахивая кепкой перед ее головой. Гюрза дернулась, вцепилась в кепку, зоолог оторвал змею от земли, одновременно я схватил ее за хвост и поднял на воздух. Покуда разъяренное пресмыкающееся жевало кепку, Марк перехватил змею за затылок, и дружными усилиями мы затолкали ее в мешок. Теперь можно было отдохнуть.

Тяжело дыша, мы присели на холмик; рядом в мешке билась пленная гюрза. Подошел Васька, молча протянул нам коробку папирос. Прикуривая, я заметил, что папироска зоолога заметно вздрагивает. Марк увидел, что я наблюдаю за ним, смутился, ему стало неловко.

— Действительно, я немного струхнул, но ты на себя посмотри — белый как полотно...

— Кончайте обмен любезностями, — вмешался Васька, — вы оба проявили чудеса храбрости! Трудное ли дело: двое ражих мужчин мучают одну миниатюрную змейку.

— Втроем мы бы управились быстрее, — многозначительно произнес задетый за живое зоолог.

— Мне кажется, что ты ошибаешься: Вася отлично справится один. Будь добр, Марк, открой мешок и вытряхни «миниатюрную змейку», пусть ее Васька поймает.

— В самом деле... — Марк взялся за мешок, но Васька остановил его:

— Не стоит. Очень жарко. Бегать по такой жаре — смертоубийство.

Все, в том числе и Васька, расхохотались. Нужно было выловить еще ту змею, которая укрылась в норе. Мы вскрыли нору и глазам своим не поверили: змеи и след простыл, только ее резкий запах прочно держался в нешироких рукавах норы. Куда ж она делась? Мы тщательно осмотрели нору в поисках ответвлений, но никаких других ходов не обнаружили. И тогда мелькнула мысль:

Норка суслика была прорыта в форме латинской буквы V, имела входное и выходное отверстия, причем оба они были расположены близко друг от друга. Гюрза попалась настолько крупная, что в то время, как я держал ее за хвост, голова ее вынырнула из выходного отверстия норы, и создалось впечатление, что появилась другая змея.

— Мы подвергались опасности, — заметил Марк. — В дальнейшем следует учитывать сусличью архитектуру, да и вообще стоит ли ловить змей таким способом?

Мы недоуменно посмотрели на Марка. Зоолог, который в течение всего путешествия пилил нас за недостаток гюрз, теперь вводил какие-то ограничения... Марк беспокоился за нас.

И все же с гюрзами дело продвигалось плохо. Время летело незаметно, унося драгоценные дни отпуска. Мы с Васькой забеспокоились всерьез. Марку хорошо — у него научная командировка, а нас через каких-нибудь две недели ждут в Москве. На «военном совете» было решено использовать для охоты и дневные часы. Нельзя сказать, что это было гуманное решение, — солнце испепеляло нас, мы ходили «вареного рака ошпаренней»; кроме того, днем в пустыне змеи встречались крайне редко.

Наша экспедиция пополнилась: два паренька-железнодорожника, которых мы однажды встретили в пути, испросив на работе трехдневный отпуск, отправились с нами в пески. Игорь и Толя (так звали наших новых друзей) самоотверженно лазили по холмам и барханам, отыскивая ядовитых змей. Ребята предпочитали держаться вместе, в качестве «инструктора» с ними шел Павлик, которого пареньки именовали «ангелом-хранителем». Вся троица держалась уверенно и воображала, что за каких-нибудь полчаса набьет змеями мешки до отказа. Марк, неодобрительно посматривая на веселых парней, сказал мне:

— Хотя с ними и «ангел-хранитель», ты броди где-нибудь поблизости. Народ горячий, может произойти неприятность.

Волей-неволей пришлось мне наблюдать за «новобранцами». У зоолога были основания волноваться. Толя, смуглый, синеглазый, белозубый, шел напролом, не проявляя ни малейшего страха. Подвиги Павлика были нам уже известны: от него можно было ожидать каких угодно фокусов. Правда, Павлик за последнее время начал серьезнее относиться к пресмыкающимся. Но в схватке со змеями или в пылу погони Павлик моментально забывал обо всем. Меня тревожил Игорь, невысокий, чистенький и очень вежливый юноша.

Он относительно хладнокровно помогал ловить змей, но сам никогда в руки их не брал, любезно предоставляя это делать другим. В решительные минуты Игорь стоял поодаль и подавал советы, укрывшись за чьей-либо широкой спиной. Конечно, не все сразу привыкают к столь необычному занятию, как ловля змей, поэтому мы считали, что Игорь еще привыкнет. Но случилось иначе: Игорь был с позором изгнан из экспедиции, и нам стоило немалого труда удержать вспыльчивого Ваську от немедленной расправы над ним.

Это произошло вечером. Жара стала спадать. Перебравшись на другой берег реки, мы пошли медленнее, заглядывая в каждую расселину, переворачивая каждую сухую корягу. Здесь должны были водиться змеи — места для них самые подходящие. Марк тщательно осматривал кусты, втягивая носом воздух. Многие змеи издают резкий специфический запах. Мне рассказывали, что опытные змееловы могут по запаху определить породу змеи. Мне лично это не удавалось, хотя запах гюрзы я мог отличить от тысячи других.

Вдруг в кустах зашуршало, показалась толстая серебристая змея. Мы сразу бросились на нее, стараясь захватить врасплох. Завязалась схватка, продолжавшаяся довольно долго. А в это время невдалеке, на самом берегу, разыгралась трагедия. Игорь заметил большую гюрзу, ребята побежали к ней. Василий же сидел, разувшись на берегу, вытряхивал из ботинок песок и поэтому в погоне не участвовал. Толя и Игорь, обойдя Павлика, бросились на удиравшую змею. Змея, которой некуда было скрыться, вступила в бой. Игорь наступил ей на хвост и, если бы не Толя, жестоко поплатился бы за свою ошибку. Ловкий Анатолий прыгнул вперед, прижал змею палкой у самой головы, затем перехватил гюрзу руками за шею.

Но гюрза стала так извиваться и биться, что побледневший Игорь вскоре выпустил ее и отбежал в сторону. Толя сразу попал в очень тяжелое положение. Не имея опыта, он все же знал, что выпускать змею нельзя ни в коем случае, и изо всех сил старался удержать ее в нужном положении. Но бороться с разъяренной гюрзой один на один — дело необычайно трудное. Чувствуя, что слабеет, он снова позвал Игоря на помощь, но Игорь не трогался с места. Руки Анатолия от напряжения вспотели, стали скользкими, гюрза вертела головой, разевала страшную пасть.

Стараясь не глядеть на желтые изогнутые зубы змеи, Толя продолжал держать гюрзу позади головы. В таких случаях иногда полезно попросту слегка придушить пресмыкающееся, с тем чтобы сломить сопротивление. Проделывать такой эксперимент можно отнюдь не со всеми змеями, но с гюрзой можно. Анатолий знал об этом приеме, но прибегнуть к нему не пожелал, опасаясь сломать змее позвоночник: экспедиции нужны были только живые гюрзы.

Чувство долга погубило Анатолия. Пытаясь удержать змею, он совершил серьезную ошибку, левой рукой сдавил нижнюю челюсть змеи. Ошибка оказалась для парня роковой.

Крупные змеи имеют длинные ядопроводящие зубы. В спокойном состоянии эти зубы отгибаются внутрь, но едва открывается пасть — они выпрямляются. Бывает, что змея так быстро захлопывает пасть, что зубы не успевают вернуться в исходное положение. Тогда они пробивают нижнюю челюсть насквозь. Такое явление особенно опасно для змеелова, так как ядовитые зубы, пройдя сквозь нижнюю челюсть змеи, могут поранить ничего не подозревающего ловца. Так случилось и с Анатолием. Разъяренная гюрза, пытаясь поразить врага, захлопнула челюсти, верхние зубы пробили нижнюю челюсть и вонзились юноше в указательный палец возле самого ногтя. В этот момент подоспел Павлик, схватил змею и отправил ее в мешок так ловко, словно всю жизнь только этим и занимался.

Когда мы с Марком подбежали, Анатолий сидел на земле, виновато улыбаясь, Васька отсасывал ему кровь из пораненного пальца, а Павлик топтался тут же и подавал советы. Мгновенно сообразив, в чем дело, Марк сделал пострадавшему два укола сыворотки. Ваську Марк погнал на станцию за машиной, и мы, перетянув Анатолию руку выше локтя, понесли его к поселку.

Анатолия быстро доставили в больницу, где, порядочно повозившись, врачи спасли парню жизнь. Но провалялся он в больнице месяца четыре и едва не лишился руки.

Когда молодой врач-туркмен заверил, что предпримет все, чтобы спасти нашего товарища, мы пришли в себя и, немного успокоившись, обрели возможность рассуждать и поступать в какой-то степени логично. Собравшись у палатки, мы тщательно обсудили происшествие, разобрались в некоторых деталях и пришли к единодушному решению, которое тотчас же было выражено Васькой — самым горячим и нетерпеливым из нас. Виноват был Игорь, малодушно уклонившийся от схватки со змеей. Мало того, что сам Игорь струсил, он не помог в трудную минуту товарищу. Это было чудовищно! Васька подошел к побледневшему Игорю вплотную, встряхнул его за грудь.

— Проваливай отсюда, подлый трус! Катись на третьей скорости!

Васька сжал кулаки. Марк схватил его за руку.

— Так нельзя, — спокойно проговорил он, хотя глаза его сверкали и сам он едва сдерживался. — Успокойся!

— А как можно? — крикнул рассвирепевший Васька.

Мы одернули Василия за грубость, но нам очень хотелось сказать Игорю, что мы о нем думаем. Игорь поправил рубашку, отодвинулся от Васьки и примирительно проговорил:

— Бывает, — в тон ему откликнулся Васька, — но больше не будет. Уходи!

И снова мы ловим гюрз. Гюрзы, гюрзы, гюрзы! Где же они? Павлик уверяет, что стал видеть их во сне, Васька не без ехидства заметил: было бы куда лучше, если бы Павлик видел змей наяву. Павлик сделал вид, что не понял намека: гюрзы — змеи серьезные, и после случая с Анатолием Павлик это усвоил крепко.

По-прежнему гюрзы встречаются редко. Наверно, мы выбрали неудачное место или просто наступила полоса невезения. Марк хмурится, а Васька называет гюрз «подлыми душами». По-моему, он прав: коварней змей я не встречал. От гюрзы змеелов должен ежесекундно ожидать любой пакости. Змеи эти настолько злобны, что в порыве ярости кусают сами себя и гибнут. Гюрзы обладают отвратительными привычками, причем возраст гюрз не влияет на их характер. Маленькие змееныши, едва окрепнув и вступив в жизнь, становятся такими же злобными и коварными, как и их родители. Рассчитывать на неопытность или миролюбие змеенышей наивно, они так же молниеносно наносят укус, как и взрослые гюрзы.

Пожалуй, кроме человека, взрослая гюрза не боится никого. Однако, несмотря на это обстоятельство, гюрзы стараются поселиться неподалеку от людей. Бывают случаи, когда гюрзы обосновываются где-нибудь в саду или огороде, иногда они заползают в дома, прочно утверждаются на чердаках, под лестницей, в подполье, и выкурить их оттуда очень трудно.

В Туркмении гюрзы особенно любят хлопковые поля. В зарослях поселяется много мышей, и ночами гюрзы устраивают на грызунов подлинные облавы.

Гюрза залезла на дерево и опустошает птичье гнездо

Во время хлопкоуборочных работ колхозникам приходится внимательно следить, не мелькнет ли в зарослях бурое тело. Строители арыков рассказывали, что им не раз приходилось пускать в ход тяжелый кетмень, расправляясь с гюрзами, не пожелавшими покинуть район работ.

Гюрзы забираются в курятники, лакомятся яйцами, цыплятами, а иногда и курами. Домашние животные в Туркмении, несмотря на то, что они очень боятся и остерегаются змей, все же зачастую подвергаются укусам. Особенно страдает от змей крупный рогатый скот на выпасе. Прячущиеся в траве гюрзы наносят животным укусы в голову, и это в большинстве случаев приводит к печальным результатам.

Берег реки зарос невысокими деревьями, приземистым колючим кустарником, приходилось продираться сквозь чащу, проклиная колючки.

Через полчаса мы увидели зеленые заросли и, не сговариваясь, бросились к ним.

Это был настоящий оазис. Столько дней мы провели в пустыне, среди сплошных песков, и вот теперь были вознаграждены.

Когда мы подошли к опушке, на ветвях раскидистого дерева беспокойно перекликались птицы. Стайки пестро окрашенных пичуг кружили у самой макушки, тревожно и жалобно попискивая.

— Там кто-то есть, — сдвинул на затылок фуражку с большим козырьком Васька. — Уж не дикий ли кот озорует?

Дикие коты и впрямь водились в здешних местах. Это были злобные, кровожадные хищники, сильные и ловкие. Им ничего не стоило залезть на дерево и опустошить гнездо. Коты обычно выходили на охоту по ночам и разбойничали под покровом темноты, исчезая на рассвете в укромных логовах, но иногда хищники нарушали свое расписание: по-видимому, так случалось, когда ночная охота бывала неудачной.

Я посмотрел вверх, прикрыв глаза ладонью, но ничего не заметил. Павлик снял рюкзак и неторопливо подошел к дереву.

— Подожди, — остановил его Васька, — лучше я. Я проворнее: скорее управлюсь.

Павлик проворчал что-то под нос. Васька сбросил ботинки и быстро вскарабкался на дерево. С ветвей тотчас взлетели птицы. Васька прыгал на толстом суку, вертясь во все стороны. Его рыжая голова пламенела на фоне яркой зелени.

— Тут ничего нет! — крикнул он. — Посмотрю выше. Василий полез к макушке и исчез в густой листве.

Сверху доносилось кряхтение, негромкая ругань.

— Поцарапался, — отозвался Василий. — Я сейчас слезу. Душно здесь, дышать нечем.

Мы с Павликом отошли от ствола, чтобы лучше видеть Василия. Слева от него чернело гнездо. Павлик крикнул, чтобы Васька заглянул в гнездо, а я добавил, что птенцов ни в коем случае трогать нельзя.

Васька полез по суку, оперся ногой о развилину. Гнездо находилось теперь прямо над его головой, и Василий старался дотянуться до него рукой, но безуспешно. Мне наскучила возня с гнездом, нужно было двигаться дальше, и я уже собирался крикнуть об этом Ваське, когда странная тень в листве привлекла мое внимание. Справа от Василия, как раз у него за спиной, торчал толстый сук. Неожиданно сук дрогнул, заколебался, поплыл в воздухе. Я подумал, что приятель неосторожно задел его плечом или рукой, но сук не переставал дрожать и вдруг резко изогнулся в характерной позе. Я едва удержался от крика: «Гюрза!»

Что делать? Позвать Ваську — не послушается. Сказать ему правду — перепугается, от неожиданности, чего доброго, с дерева упадет н разобьется. Но молчать нельзя. Змея выжидает и может напасть в любую секунду Стараясь быть как можно спокойнее, я сказал:

— Это еще зачем? — не поворачивая головы, спросил Васька. — Шуточки? То влезай, то слезай! Что я, рыжий, что ли, чтоб по деревьям туда-сюда в такую жару лазить?

— Слезай, говорю, и побыстрее! На дереве змея.

Васька засмеялся так, что дерево закачалось. Гюрза подползла ближе, свесилась с сука. Говорить, кричать было поздно. Я схватил двустволку и ударил навскидку бекасинником из одного, а затем из другого ствола.

Дробь хлестнула по листве, застучала по сучьям. Обомлевший Васька сорвался с сука, на котором стоял, ухватился за ветку, повис, беспомощно болтая в воздухе босыми ногами, с трудом подтянулся и, наконец добравшись до ствола, разразился руганью. Переждав, пока товарищ успокоится, я предложил ему слезть с дерева, на что Васька быстро согласился, горя жаждой мести. Покуда он слезал, обдумывая, каким образом мне отомстить, Павлик обследовал сбитую выстрелами змею и, когда Васька очутился на земле, лаконично, по-военному отрапортовал:

— Пресмыкающееся — гюрза, длина сто восемьдесят один с половиной сантиметр.

Тут только Васька опомнился и, увидев, что ему угрожало, по-настоящему испугался. Горячо поблагодарив меня, Василий вытер платком малиновое лицо и сказал:

— Вот подлая душа! На дереве сидела и так замаскировалась, что я даже не заметил.

— Потому птицы и кричали: змея разоряла гнезда.

Василий осмотрел змею, брезгливо перевернул ее палкой, покачал головой. Обычно веселый и шумный, он задумчиво стоял возле убитого пресмыкающегося.

— Мне думается, — сказал Марк, — мы должны сделать из этого случая вывод. Нужно быть осторожнее. Змея может появиться там, где вовсе не предполагаешь ее встретить. Змеелов всегда должен быть начеку. В противном случае...

Солнце клонилось к западу, когда мы вошли в прибрежный лес.

Очевидно, здесь похозяйничали гусеницы или иные вредители — листва была начисто уничтожена. Странное мрачное зрелище являл собой лес, лишенный листвы. Извилистые, изогнутые ветви темнели на светлом фоне предвечернего неба. За лесом виднелись нескончаемые хлопковые поля. Там мы должны заночевать и утром возвратиться обратно. Пока ничего утешительного — ядовитые змеи, за исключением подстреленной гюрзы, не попадались.

Через лес вела узенькая тропинка, вытоптанная кабанами. Мы пошли по ней гуськом. Вдруг Васька заметил на дереве змею. Другую увидел я. Толстая гюрза свесилась с ветки прямо над тропинкой и раскачивалась наподобие маятника.

— Да их здесь тьма! — воскликнул Васька. — Смотрите: и на этом дереве и на том!

Действительно, странный лес кишел змеями. Жирные тела пресмыкающихся под лучами заходящего солнца отдавали металлическим блеском.

— Гюрзы! — прошептал Павлик. — И как их много! Это было сказано с таким неподдельным восторгом, что если б Марк мог услышать младшего братишку, он был бы весьма обрадован. Мы с Василием переглянулись: рискованное дело снимать змей с деревьев. Гюрзы обвиваются вокруг веток, и сбросить их оттуда нелегко. Для этой цели обычно применяют шест, которым толкают змею. Змея кусает несколько раз палку, потом, приняв ее за сук, обвивается, и тогда ее снимают, а на земле начинается второй этап борьбы, требующий терпения, опыта и сноровки.

Решение снимать змей с деревьев было принято единогласно, но, как известно, принять решение проще, чем его осуществить.

Мы с Васькой, вооружившись палками, полезли на деревья и стали сбрасывать оттуда гюрз. Работа на деревьях требовала самого напряженного внимания, так как заметить змей на бурой коре в неверном розовом свете заходящего солнца было нелегко. Гюрзы отлично маскировались, и мы, естественно, не спешили.

Сбросив на землю двух змей, мы соскочили вниз и помогли Павлику быстро изловить оглушенных падением гюрз. Солнце садилось, заниматься такой работой в сумерках было рискованно. Мы решили отойти подальше от «змеиного сада» и устроить ночлег, приняв меры предосторожности.

С сожалением покидали мы лес, ветви которого были отягощены столь необычными плодами. Проходя мимо развесистого, с искривленным шишковатым стволом дерева, Василий обратил внимание на то, что на нем несколько змей. Недолго думая, он схватил здоровенный обломанный сук и трахнул по стволу так, что гул пошел. Две змейки сорвались с веток и упали на землю, едва не задев бесшабашного парня. Василий хотел повторить маневр, но я удержал его.

— Это тебе не яблоки в чужом саду стряхивать. Упадет гюрза за шиворот, что тогда запоешь?!

Утром мы двинулись в обратный путь, к Мургабу. Чтобы не идти той же дорогой, описали дугу и зашагали краем хлопкового поля. Домой возвращались довольные, «змеиный район» обнаружен, и наш долговязый зоолог сумеет, наконец, пополнить свои ползучие запасы. Чего-чего, а гюрз он наловит здесь столько, сколько потребуется.

Мы зашагали по горячей пыли. Через поле наискосок петляла узкая дорожка; по ней навстречу нам трусил маленький ослик, худенький, унылый, почти скрытый тяжелыми вьюками. Проехали два колхозника на отличных, выхоленных конях. Впереди мелькали цветные тюбетейки — шла группа девушек. Они оживленно переговаривались.

Внезапно раздался пронзительный крик. Девушки с испугом разбежались по полю.

На дороге в пыли лежала девушка, возле нее сбились остальные, с ужасом глядя на посиневшее лицо и закушенные от боли губы подруги.

— Припадок, что ли? — недоумевал Васька. — Солнечный удар?

— Илан, илан! — бестолково топчась на месте, затараторили девушки.

Змея! Она затаилась на обочине дороги и, когда несчастная проходила мимо, впилась ей в ногу. Девушка вскрикнула и бросилась бежать, змея оторвалась от жертвы и поползла вдогонку. Споткнувшись, девушка упала на землю, и змея укусила ее в шею.

Марк поспешно сбросил рюкзак, достал шприц и ампулы с сывороткой.

— Паршивое дело, — шепнул я Ваське. Он молча кивнул и принялся помогать Марку.

Мы отнесли пострадавшую в сторонку и, покуда ее подруга бегала в поселок за лошадью, сделали все, что было в наших силах: впрыснули лекарство — антигюрзу, отсосали ранки на ноге и на шее. Наши усилия оказались не напрасными: девушке стало немного лучше.

Подъехала повозка, мы помогли уложить больную. Молча смотрели мы, как подружки гладят ее по черным косичкам, потом так же молча зашагали по дороге.

До лагеря оставалось километров пять. Мы присели покурить. Павлик задумчиво произнес:

В «змеиный лес» мы дважды высылали «подвижную летучую группу». Такое громкое наименование мне, Павлику и Марку было присвоено Василием. Сам Васька в состав «подвижной и летучей» войти не пожелал и тем самым добровольно обрек себя на неблагодарную работу экспедиционного повара.

«Змеиный лес» нас здорово выручил. «Урожай», собранный там, был настолько обилен, что удовлетворил казавшиеся нам чрезмерными потребности зоолога, и спустя несколько дней он дал команду трогаться в путь. Экспедиция закончила свою работу.