Змеи в багаже

Одно дело - ловить и собирать рептилий, гораздо сложнее благополучно доставить их домой, особенно, когда речь идет о живых экземплярах.

Впервые я узнал это, когда возвращался из своего второго путешествия в Южную Америку, везя несколько гигантских черепах с Галапагоса, носуху и мелких крокодилов.

Без приключений я добрался до Амстердама. Там я отправил черепах морем, а сам, захватив носуху и крокодильчиков, пересел на поезд.

На границе между Голландией и Германией в вагон вошел мало симпатичный таможенник и принялся излишне придирчиво изучать багаж пассажиров. Подойдя ко мне, он показал на ящик, в котором сидели мои рептилии:

- Что у вас тут?

- Крокодилы, - ответил я в полном соответствии с истиной.

Мои соседи по купе прыснули со смеха. Они, несомненно, решили, что я шучу. Чиновнику показалось, что я подтруниваю над ним, он рванул крышку ящика и сунул руку внутрь. Если бы вы видели, как быстро он ее отдернул! Судя по тому, что из одного пальца сочилась кровь, кто-то из моих сердитых крокодильчиков основательно цапнул его. Сами понимаете, смех пассажиров стал еще громче.

А сколько приключений ожидало меня, когда пришла пора везти в Швецию рептилий, собранных на Калимантане и Яве для гётеборгского Аквариума!

Сперва я приехал к Умару за змеями, которых он отловил по моему заказу. Я просил его сколотить прочные ящики для ядовитых змей, чтобы не было происшествий. Но Умар явно понимал слово "прочные" не так, как я. На дороге стояла нанятая мной машина. Мы с Умаром быстро погрузили ящики, корзины, банки, я попрощался с укротителем змей и тронулся в путь.

Рядом со мной и у моих ног лежал опасный багаж. После нескольких часов тряски на ухабах я заметил, что с одной корзины сползает крышка. Я наклонился, чтобы поправить ее... и замер. Из щели высунулась страшная голова черной кобры. Глаза змеи уставились на меня. Она покачалась, не сводя с меня своего взгляда, потом скользнула вниз и поползла через мои ноги. Я живо поджал ноги, вскочил, шагнул и плюхнулся на переднее сидение между водителем и его помощником.

- Остановите машину! - закричал я. - Там, сзади, черная кобра...

- Кобра?!

Шофер взвыл не своим голосом, выжал ножной тормоз, и оба яванца пулей вылетели из кабины.

Вооружившись палкой, я загнал кобру обратно в корзину, и мы поехали дальше. Но до самого города яванцы каждую секунду испуганно оглядывались назад.

Из Черибона я поездом доехал до Джакарты, где снял в дешевой гостинице номер для себя и своих пресмыкающихся. Среди них были не только пойманные Умаром. Одно время я гостил у товарища детства, Курта Ландберга; в Индонезии он работал на чайной плантации. Курт разделял мое увлечение животными, в частности, собрал отличные коллекции рептилий и насекомых для шведского Государственного музея, и с его помощью я получил много яванских пресмыкающихся. По мере отлова мы помещали их в огромную клетку, установленную в его саду. Через несколько недель в ней собралось около полусотни змей. Но когда настал день укладывать их в ящики для транспортировки, мы многих змей не досчитались. Видимо, самые крупные, хоть мы и подкармливали их лягушками и прочей мелкотой, сожрали своих младших собратьев. Да, но и двух-трех больших тоже нет!.. Мы поднимали камни, искали во всех уголках - тщетно. Зато нашли дыру в проволочной сетке. Так вот куда они все подевались... Последние две недели в саду Курта ползало чуть ли не три десятка змей! Теперь вы понимаете, почему я не могу без улыбки вспомнить слова жены Курта, Инги:

- Как хорошо, что в нашем саду совсем нет змей... Я до сих пор ни одной не видела.

На Птичьем рынке в Джакарте я купил у одного старика двух четырехметровых питонов и черепах трех видов, в том числе с полдюжины забавных кожистых черепах.

Словом, у меня была неплохая коллекция для Аквариума: уйма ядовитых и неядовитых змей, черепахи, крокодилы и несколько крупных варанов. Кроме того, я запасся лягушками и крысами для своих наиболее хищных подопечных.

Как-то раз, когда я достал из ящика гадюку, чтобы покормить ее (сама она отказывалась есть), случился конфуз: все пять змей, заточенных в этом ящике, вырвались на волю. Яванцы и малайцы, которые с любопытством следили за моими действиями, кинулись врассыпную, в гостинице началась паника. Только один человек остался, чтобы помочь мне ловить беглянок. Это был очень приятный, бородатый индонезиец, князь какого-то острова, интернированный голландскими властями по обвинению в "опасных идеях". Как только змеи его не укусили! Он ринулся за ними, схватил одну - неправильно! - отшвырнул ее в ту самую секунду, когда гадина хотела вонзить в него свои зубы, снова поймал, теперь уже за голову. Не выпуская, побежал за второй и после рискованнейших маневров ухитрился ее тоже поймать. Радостно затолкал свой улов в ящик, но забыл его закрыть. Обе змеи, а с ними и те две, которых успел перехватить я, снова удрали. Князь не падал духом и опять горячо взялся за дело. Действуя руками и ногами, мы в конце концов всех пятерых водворили на место. Я облегченно вздохнул и напомнил князю, что его жизнь раз десять была на волоске.

- Чепуха, - улыбнулся он. - Что я, никогда червей не собирал?!

Из Джакарты мой путь лежал в Сингапур, где я должен был ждать пароход, принадлежащий "Свенска Остасиатиска Компаниет". Когда я купил билет, меня спросили в пароходстве, какой багаж я везу с собой. Я честно ответил и был вынужден сдать билет. Змей и крокодилов перевозить не разрешалось. Представитель пароходства рассказал, что с месяц тому назад у берегов Малаккского полуострова на одном из судов компании вырвался из клетки тигр. Он загрыз насмерть двух пассажиров, после чего прыгнул за борт и добрался до суши. С тех пор пассажирам разрешается возить с собой только собак, кошек и птичек.

Да, неудача... Все же мне удалось найти капитана, который согласился доставить в Сингапур меня и моих рептилий; но я должен был поклясться, что не скажу ни слова другим пассажирам о моем ядовитом багаже.

В Сингапуре я опять застрял на некоторое время, но в конце концов погрузился со своим зверинцем на теплоход "Тамара", который старший штурман тотчас переименовал в Ноев ковчег.

Мой пресмыкающийся полк уже успел понести потери. Пока я, в ожидании судна, из Сингапура ездил в Джохор, нерадивый сторож не уследил за вверенными ему животными, и несколько самых ценных змей испустили дух. А одна ухитрилась сбежать.

В городе Пенанг, куда по пути зашла "Тамара", я попробовал возместить потери. Там есть своеобразный храм, территория которого кишит змеями. Однако служитель заявил, что эти змеи священные, а стоимость священных змей оказалась мне не по карману. При другом местном храме был пруд, полный священных черепах. Увы, они тоже, в силу своей святости, ценились слишком высоко.

Плавание в Швецию было долгим, и несколько рептилий не вынесли его, погибли, а другие сумели выбраться на волю. Так, пока мы стояли в Коломбо, у меня пропал питон. Я решил, что его украли - ведь и на Цейлоне немало укротителей змей. Однако недели через три, когда мы уже были в Средиземном море, я нашел пропажу. Питон лежал на люке грузового трюма, греясь под солнечными лучами. Очевидно, он все это время прятался где-то на палубе.

Пассажиры и без того возмущались тем, что на теплоходе везут ядовитых рептилий; теперь они и вовсе потеряли покой. Да и капитана змеи не приводили в восторг. Он уверял, что от их вида у него пропадает аппетит. Во всяком случае, после того, как я показал ему черную водяную змею, настоящую уродину, он начисто отказался есть копченого угря. Мол, вызывает неприятные ассоциации... А когда моя водяная змея каким-то таинственным образом исчезла, капитан приказал официанту:

- Никому не подавать угря! Эти коки на всякое способны.

И помучился же я, стараясь хоть кого-нибудь из моих подопечных довезти живыми до Швеции. Трудно было с кормом. Правда, ящерицы, крокодилы и черепахи вели себя хорошо, охотно ели мясо и рыбу, которые я хранил в холодильнике. Но змеи признавали только живую пищу. Лягушки скоро кончились, пришлось перейти на принудительное кормление змей яйцами.

Вот как это делается.

Берете стеклянную воронку, на конец которой надет шланг. Этот шланг заталкиваете в змеиную пасть до самого желудка. Потом льете в воронку сырое яйцо. Все время надо помогать змее "глотать", массируя ее тело от головы к желудку.

Таким способом мне удалось спасти змей от голодной смерти.

Но была еще одна трудность: как обеспечить достаточно высокую температуру этим тропическим животным, когда мы будем идти через Атлантический океан и Северное море? Первое время достаточно было на ночь спускать все клетки и ящики в трюм. Но затем и там стало слишком холодно. Тогда я поставил на самых больших клетках применяемые в трюмах осветительные лампы. Они давали хороший обогрев. Ящики и клетки поменьше я перенес в свою каюту, где скоро установился запах, как в обезьяннике, потому что я боялся часто проветривать. Зедный уборщик - он так не любил пресмыкающихся! Первый удар он испытал, когда открыл ящик комода, чтобы положить туда белье. В ящике лежали два удавчика... В тазу для умывания барахтались две сердитые кожистые черепахи, а под ногами расхаживали крокодилы.

Однажды ко мне заглянул капитан. Он каждую неделю совершал обход, проверял, чтобы все на судне сверкало чистотой, Эта проверка распространялась и на каюты.

- Фу! - воскликнул он. - Как может человек спать в таком зверинце! Ноги моей больше не будет в этой каюте.

Да я и сам был счастлив в тот день, когда мы после полуторамесячного плавания наконец пришли в Гётеборг и я сдал своих рептилий в Аквариум. Не могу, правда, сказать, чтобы прощание со змеями прошло сердечно. Один из питонов основательно укусил меня за палец: я решил показать встречавшему меня брату, что со змеями в общем-то совсем нетрудно управляться....

В Эквадоре, на острове Пуна в дельте реки Гуаяс, я поймал красивую древесную боа Boa enydris cookii. Она достигает двух метров в длину, живет, как показывает имя, преимущественно на деревьях, питается главным образом птицами. Древесная боа агрессивна, стремительна и здорово кусает, так как у нее длинные зубы. Я пытался кормить свою боа ящерицами, но она гордо отказалась. Отправляясь с Пуна в Кито, я посадил змею в клетку с ящерицей, полагая, что это вполне безопасно. Ящерица была крупная, всего вдвое меньше змеи. Но когда я через три дня открыл клетку, чтобы извлечь своих зверей, там был только один. Ящерица исчезла, зато змея заметно поправилась.

Эта древесная боа долго жила в моем доме, прилежно истребляя мышей. Когда я собрался в Швецию, го решил захватить и ее. Она вела себя хорошо почти всю дорогу. Только на последнем участке, Копенгаген - Мальме, опозорилась. И хозяина подвела. Наверно, ее просто укачало. Так или иначе, из ящика, стоявшего у моих ног, распространился неприятный запах. Соседи стали подозрительно поглядывать на меня и отодвигаться. Я чувствовал себя прескверно. Не мог же я сказать: "Извините, у змеи болит живот!" - это могло бы привести к панике. Надеюсь, мои тогдашние спутники прочтут эту книгу, и я буду оправдан в их глазах!

Я рассказал выше, как мы поймали анаконду в Амазонас. Теперь слушайте, что с ней было дальше. Мы назвали ее сеньорита Ана; сия почтенная дама отправилась в Швецию на самолете. Майским днем она прибыла в дом моих родителей в Стоксюнде. Я открыл ящик - да, путешественница явно не в форме. Лежит неподвижно, никаких признаков жизни... Я потрогал ее. Никакого впечатления. Умерла?.. Нет, просто окоченела на участке Нью-Йорк - Стокгольм. Местами самолет шел на высоте трех-четырех тысяч метров, а сеньорита Ана находилась в необогреваемом багажном отделении.

Теплая ванна оживила ее. Надо было видеть, как быстро подействовало тепло: вдруг длинное тело зашевелилось, заизвивалось, пасть разинулась, зашипела и попыталась схватить метлу (я решил, что все-таки безопаснее не трогать змею руками).

Несколько дней сеньорита загорала на травке среди тюльпанов, после чего переехала в гётеборгский Аквариум, где для нее приготовили террариум с температурой воздуха тридцать градусов. Пять месяцев анаконда выдерживала характер, ничего не ела, потом принялась уписывать морских свинок и крыс. Неправда ли, не совсем обычная судьба для обитательницы амазонских дебрей?

На втором этапе нашей киноэкспедиции в Амазонас мы поймали три анаконды: одну семиметровую, вторую - как Ана, и, наконец, крошку длиной всего полтора метра. С этим уловом нам не повезло. Маленькая погибла вскоре после того, как попала в Боготу. Двух больших из Боготы отвезли в Кали, где жил Хорхе Санклементе: он обещал присмотреть за змеями, пока мы не договоримся, как переправить их в Швецию. В Кали тропический климат, там нашим змеям ничего не грозило. Но на беду грузовик, в котором они ехали, поломался в Андах, и семиметровая, ожидавшая потомства, не выдержала. В Кали она прибыла мертвая, и в этом же ящике лежало двадцать восемь не вовремя родившихся, мертвых анакондят. Я чувствовал себя детоубийцей.

Итак, только одна из наших грех анаконд уцелела. Зато ее удалось доставить живьем в Аквариум. Судя по всему, она неплохо освоилась там: в день премьеры нашего фильма "Анаконда" гостья из Амазонас съела свою соседку по террариуму, крупную боа...

В последний раз я перевозил рептилий несколько лет назад, и это была моя самая удачная поездка. Я отплыл из Эквадора, везя в Гётеборг, кроме нескольких черепах, двух боа, пойманных на гасиенде моего тестя. А привез пятнадцать змей! В сочельник, когда нас в Бискайском заливе трепал жестокий шторм, одна из моих боа произвела на свет тринадцать чудесных детенышей.

Приехав в Швецию, я дал интервью одной газете. На следующий день она вышла с крупным заголовком:

ПРИБАВЛЕНИЕ У БЛОМБЕРГА: ТРИНАДЦАТЬ ЗМЕЕНЫШЕЙ В ШТОРМ.