О косяках

Миллионы лет рыбы, склонные собираться в стаи, могли не опасаться людей. Но вот человек догадался выставить на пути косяка одно из первых коварных своих изобретений - сеть. Сначала изделия из прутьев, волос, пеньки и в конце концов - синтетику. В помощь капрону брошены авиаразведка и гидроакустика. В тысячах микрофонов звучит на всех языках мира: "Где косяк?" - "Есть косяк!"

Жизнь в косяке, казалось бы, стала просто невыносимой.

Но ни сардины, ни сельдь, ни кильки и никакие другие рыбы не могут изменить древнему образу жизни...

Есть рыбы - любители одиночества, такие, как мурена или щука. Но большинство рыб ищет общества себе подобных. Вместе собираются на кормежку или на нерест, на зимовку, вместе ищут приключений на путях больших и малых миграций. Общества бывают случайные и строго организованные. О первых из них, о стаях, никем не управляемых (и тем не менее не впадающих в анархию), и пойдет речь в настоящей главе.

Очень плохо не иметь ни ответственного впередсмотрящего, ни опытного кормчего! Летчики много раз сочувственно наблюдали такую картину. Идет косяк, стройный, как походная колонна. Вдруг передовые, что-то затеяв, начинают поворот и никак не могут остановиться (ведь скомандовать "пр-рямо!" некому). В конце концов, увлекая за собой остальных, упираются в хвост колонны. В результате этого - замкнутое кольцо. Вертится оно, вертится иногда часами и никак не может где-нибудь разомкнуться!

Даже если забыть о том, что последует после радостного возгласа авиаразведчика: "Есть косяк!", - колесо из живой рыбы невольно наводит на мысль о несовершенстве рыбьей организации, и нам, привыкшим рассматривать поведение животных как удачные приспособления к бытию, такая явная "ошибка" эволюции может показаться странной.

Стайность по понятным причинам издавна пристально изучается. И, конечно, существует множество версий, теорий и воззрений.

...В целеустремленном движении косяк ставриды. Рыбы, словно атакующие рыцари, выстроены в форме клина, который своим острием вот-вот должен прорезать шеренги обороняющихся. Но настал час кормежки, и найдены богатые пищей угодья... Формы стаи округлились. Насытились - и на отдых: тут расположились кто как, и косяк уж не походный строй - здесь царит вольный бивачный дух.

Стаи овальные, круглые, шарообразные, стаи, как мощные пласты, стаи тонкие, в одну рыбу... Каспийская кефаль, иной раз собираясь чуть ли не вся воедино, выстраивается в колонну длиннее сотни километров! В одних стаях по десятку рыб, в других - миллион. Лишь бы не в одиночку!

Косяки

Мимолетно взглянув на стайных рыб, так сказать, с птичьего полета, вернемся к нашим "зачем?" и "почему?".

Кажется, немец Шлайфер проделал впервые остроумный опыт, не раз повторенный затем ихтиологами и подтверждающий существование у рыб так называемого "эффекта группы".

Отделили от сородичей рыбку и пустили в пустой аквариум. Она сразу же заволновалась, дышала учащенно. Тогда в аквариум опустили зеркало. Увидев в нем свое отражение и приняв его за компаньона, рыбка успокоилась и уж не расходовала так неэкономно живительный газ и свои силы.

Из этого опыта можно без колебаний сделать вывод о приспособительном значении стаи: рыба здесь меньше "переживает" хотя бы потому, что ей уже не одной приходится нести сторожевую вахту. Некоторые стайные рыбы, оказавшись в малочисленности в пору нереста, нереститься не могут: у них в организме даже прекращаются соответствующие нересту процессы. А одна атлантическая сельдь, посаженная в большой аквариум со всеми удобствами, даже (словно в знак протеста) "объявила голодовку", и ничем ее нельзя было спасти...

Впрочем, главное значение "группового эффекта" лежит глубже всех видимых проявлений - в архисложных химических процессах. Оказывается, рыба, усиленно потребляющая кислород, начинает соответственно больше вырабатывать и выделять в воду веществ - метаболитов. Без этого своего химического окружения она, вероятно, не может существовать. И если именно так расценивать значение метаболитов, то полезность стайного образа жизни сразу возрастет в наших глазах. Ведь "всем миром" легче с меньшими затратами создавать нужную химическую среду!

Но дело не только в этом.

Если, пролетая над морем, вы разглядите два идущих друг на друга косяка сельди, не воображайте, что это две противоборствующие армии. Встретившись к ночи, косяки разойдутся наутро в разные стороны, и каждый из них будет насчитывать, возможно, добрую половину "воинов противника". Это не перебежчики. Понятия о верности и долге в стаях не заведены.

Сельдь

Просто сосед тянется к соседу. Увидев встретившихся, спешит к ним третий. И так далее... Каждый высматривает расплывчатые контуры, плывет туда, где больше суеты. Причем, если суетятся как-то не так или запах, звуки, формы, краски не те (рыбы другого вида), на сборище не обратят внимания. Так сколачивается косяк. Иногда из-за каких-нибудь нагромождений на дне, отделяющих рыб друг от друга, поневоле образуется несколько сборных пунктов, и косяк разобьется на разные стайки. Они, конечно, могут разойтись и в разные стороны, но чаще меньшая, как магнитом, будет притянута большей.

Все перечисленные выше способы опознания своих имеют значение, но главное - убеждают некоторые наблюдения, по-видимому, зрение.

Слепая на один глаз рыба пристраивается к стае, только когда видит ее. Никамура, японский рыбак и ихтиолог, рассказывал об одном окривевшем тунце (глаз ему повредили крючком). Этот бедняга никак не мог пристать к своим товарищам, все время терял их из виду. Он даже пробовал, чтобы увеличить обзор, плавать, наклонясь набок, но, разумеется, от этого терял в скорости. Так и не угнался за быстроходными приятелями, а в одиночестве погиб.

Утро. Косяк безо всяких споров, кому какое место занимать, выстроился клином, отправился в путь. Этот клин может вызвать недоразумения: разве впереди не вожаки? Категорически нет. Они продержатся в направляющих недолго, затем их заменят другие. Не за какие-нибудь заслуги, не за особое знание дороги попадают они в авангард - случайно. И в сущности, никакого влияния на выбор направления оказать не могут.

Плывет стая вперед и вперед, и, кажется, все по курсу, и никого не растеряла, хотя недисциплинированные все-таки есть: то и дело отбиваются в сторону или вниз. Но с каким страхом, с какой нерешительностью эти нарушители действуют! Стоит им на мгновенье оказаться вне стаи, и они тотчас спешат вернуться, как будто отстать - это значит погибнуть в волнах. А ведь умеют же плавать рыбы!

Собственно, нас сейчас интересуют не эти исключения из правила, а очевидная способность косяка держать строй. Почему он не распадается?

Частью ответа на этот вопрос будет расшифровка двух сугубо научных понятий: "рефлекса следования" и "оптомоторной реакции".

Любитель-рыболов, если на его счету уже есть сотня-другая пескарей, обязательно хоть раз сталкивался с весьма занятным явлением. Вот тянет он пойманного пескаря, и в тот момент, когда добыча у поверхности, рядом с ней выныривает другой пескарь, непойманный. Этот второй летит с такой же скоростью, как и верный кандидат для ухи. Кажется, он готов выпрыгнуть из воды, но, взглянув на рыболова, испуганно поворачивает и удирает.

Любитель-рыболов

Рыбаки так объясняют его появление. Один говорит: "Это был приятель". Другой: "Нет, его подружка! Разлучил ты парочку!"

На самом же деле произошел случай, объединяющий оба выше названных явления. "Рефлекс следования" - это примерно то, что случается с собакой, когда она видит бегущего человека: мгновенно оглохнув, чтобы не слышать запрета хозяина, четвероногий друг бросается с лаем вдогонку! И рыба, если видит, что ее товарка двинулась, тоже не может удержаться на месте.

Чтобы разобраться в "оптомоторной реакции", которая, по правде говоря, более таинственна, будет полезно вернуться на несколько страниц назад, к дедовскому способу рыбной ловли. Вы помните, в воду опускается куст, а потом поднимается с рыбами! В свое время вы, возможно, заметили странность в этом описании: почему рыба, когда куст тянут вверх, не вываливается из него и не плывет прочь?

А потому, что подчиняется действию "оптомоторной реакции"!

Впрочем, прежде чем объяснить, в чем ее сущность, не лишним будет привести еще один хитроумный способ ловли, тоже древний, придуманный вьетнамцами. Его называют "луой-манх".

У вьетнамского рыбака задача несколько осложнена: он опускает в воду не один, а целую гирлянду связанных кустов на поплавке из бревна и с грузилом из камня. И тем временем, пока рыбы набиваются в гирлянду, он изготовляет еще одну такую же, а затем, оседлав ее, осторожно проплывает мимо первой, почти вплотную. Когда эти два орудия сойдутся и потом расходятся, рыба перескакивает в необыкновенный транспорт рыбака, занимая места, похожие на прежние, так как ей кажется, что ее убежище вдруг понесло течением, а тот, движущийся предмет - неподвижен. Рыбак путешествует дальше - туда, где у него стоит в воде сооружение, устроенное по принципу загона. Победно въезжает в него верхом на бревне, вход закрывается; можно вычерпывать улов.

И в первом и во втором случае рыба, как видите, с роковым для себя спокойствием держалась в движущихся кустах. Происходило это вот почему. Чтобы находиться в неподвижном положении в своем убежище, рыба ориентируется на его неподвижные части, на ветки. Но двинулся ориентир (рыбак куст тащит). И рыба тронулась за ним, подчиняясь "оптомоторной реакции", которая приказывает существу, желающему остаться в неподвижности: "Никакого движения изображений на сетчатке глаза!" Когда животное перемещается соответственно с ориентиром, у него ведь создается иллюзия неподвижности.

Бывает, спрятавшаяся под берегом рыбешка, завидев сносимых по течению собратьев, спешит присоединиться к ним. Иногда, если вода мутновата, пристают по ошибке и к плывущему мимо пучку растений. Конечно, взрослую рыбу провести таким образом трудно, но с молодью эти казусы случаются часто, потому что обычно у юных "оптомоторная реакция" сильнее. Почему - не совсем ясно. Есть мнение, что "оптомоторная реакция" наследственна - малыши получают ее, так сказать, в чистом виде, у старших она уже дополнена опытом, и это позволяет им действовать не только механически.

Спрятавшись

В косяке рыбы сориентированы друг на друга, оттого и порядок в походе. Когда прапорщик учит призывников ровному строю, он при команде "Равняйсь!" обязательно напоминает, что "каждый должен видеть грудь четвертого". Такого рода ориентирование на соседа и у рыб. Когда стайка кормится, каждому из ее членов необходимо видеть что-нибудь неподвижное. Хорошо, если берег или дно близко, но ведь иногда ни того, ни другого не видать. И тогда выручает ориентирование на соседа. А сосед, в свою очередь, сориентирован на другого соседа, тот на третьего, и так до самых крайних, которые видят берег, дно (или иные ориентиры).

В море косяк бороздит безбрежье, ищет воды плодородные. Тысячи рыб, а будто одна душа...

Если он в толще воды, движения косяка плавны, экономны, идет вроде как на ровной крейсерской скорости. Если дно близко, да еще какое-то замысловатое - со скалами или впадинами, косяк не узнать: рыскает из стороны в сторону. То на отчаянной скорости бросится за тем, чего не увидишь (и чего на самом деле, возможно, и не существует), то остановится, как бы задумавшись.

Опасность

И все оттого, что отдельные рыбы начинают ориентироваться на что попало. Мотается косяк, словно напуганная отара...

Иной торопливый читатель, добравшись до этого места, возможно, скажет: "Все! В общем ясно, что держит рыб в стаях".

Не надо спешить. Непросто устроена природа.

И. И. Стась доказывал, что рыба, покинувшая стаю, притягивается обратно чисто физической и весьма значительной силой, пропорциональной величине стаи. Эту силу можно даже рассчитать, пользуясь формулой известного закона притяжения.

В. П. Протасов, наш известный ихтиолог, и его сотрудники недавно установили, что стая обычных, не вооруженных электрическими органами рыб создает вокруг себя единое электрическое поле, которое "может координировать движения отдельных особей, обеспечивая быстроту поворотов всех членов стаи".

А сколько еще существует причин, пока что составляющих государственную тайну подводного царства!

Выгодно ли рыбам жить стаей?

Выгодно! Раз стайная жизнь выдержала передряги эволюции, она надежна, и нечего в ней сомневаться, вспоминая о тралах, неводах и авиаразведке.

Даже в таком простом деле, как питание, стайная рыба нуждается, как минимум, в "сочувственном" отношении соседей. Много раз наблюдали кормежку косяков. У них взаимная "вежливость" до смешного доходит. Когда одни едят, а другие еще не добрались до еды, эти последние, выражая свою солидарность пирующим, тоже делают хватательные и глотательные движения ртом, ничего, однако, не глотая, будто показать хотят: "Ах, как вкусно!" Впрочем, насчет "солидарности" - простите! - преувеличение; нужна более точная фраза, возможно такая: стайным рыбам свойственно подражать друг другу.

До абсурдов доходит. Только что вхолостую пообедавшая особа, когда ее наевшиеся приятельницы поспешат прочь, не бросится к остаткам трапезы, которых бы ей вполне хватило, а потянется за ними и составит им компанию на отдыхе!

Как это скучно - жить по принципу "подражай, не рассуждая". Однако у рыб достаточно причин быть довольными.

Вот одна из рыбок, крайняя в стае, вдруг замечает, что лежащее невдалеке разбухшее полено - щука, готовая к броску. Рыбешка удирает со всей прытью, а через долю секунды, подражая ей, и все остальные. Не видели щуки, но предупреждены: хищнице не использовать "фактор неожиданности".

Еще очевиднее полезность подражания, когда к стае присоединяются сородичи с более богатым опытом.

Многие этологи склонны считать, что необыкновенный артистический дар подражания у стайных рыб делает их сообщества особого рода копилкой, фондом разнообразной информации. Ведь стоит только одной, уже побывавшей здесь рыбе запомнить, что налево - кормное место, сделать в ту сторону незначительное движение, оно будет повторено соседом.

Косяк именно так и управляется!

Рыбаку, почесывающему затылок перед большой прорехой в середине снасти, можно дать совет: "Не ленитесь, зачините, иначе ничего не поймаете". Рыбак рассчитал: дыркой поражена примерно ¹/₁₀ часть сети, а в косяке тысяча рыб... Зачем ему вся тысяча?! Согласно расчету поймается девятьсот, и этого вполне хватит...

Но расчет неверный. Две или три рыбы, наткнувшись на свободный проход, выйдут через него, и, подражая им, туда же утечет весь предполагаемый улов. Единственная надежда рыбака с дырявой сетью - нестайные рыбы.