Проклятый слепень

На второй заставе наша охота была добычливой. К вечеру седьмого дня Юрий посадил в ящик двенадцатую кобру и двадцать первую гюрзу. Даже я, впервые ловивший кобр самостоятельно, поймал шесть приличных экземпляров, а гюрз у меня было тринадцать. Я шумно выражал свой восторг по поводу удачи, но Юрий вдруг сказал:

Эфа песчаная

— Леша, перестань. Удача эта не к добру. Какая-то беда будет.

— Ты что, суеверная бабка? — засмеялся я. — Может быть, тебе сегодня перебежал дорогу черный кот? На заставе есть такой. Я его видел.

— Кот мне дорогу не перебегал, а беда будет, — упрямо сказал Юрий и тут же добавил: — Хватит болтать. Спать нужно.

Он никогда не спорил и не ругался. Если разговор ему не нравился, он уходил или предлагал спать.

Как говорят старые бабки, Юрий накликал себе беду. Утром они с Никитиным уехали вдоль КСП, а после обеда, когда я обрабатывал материал, принесенный с утренней охоты, на взмыленных конях прискакал один Никитин. Он бросил поводья дневальному и убежал в комнату дежурного по заставе. Это меня встревожило. Они всегда приезжали вдвоем. Я пошел было за Никитиным, но часовой меня не пустил.

— Нельзя, — вежливо, но твердо сказал солдат. — Если будет нужно, вас позовут.

Оказалось, что я был нужен. Через несколько минут из дверей выбежал посыльный. Он подбежал ко мне, взял руку под козырек и доложил:

— Вас просит к себе начальник заставы.

Едва я вошел в кабинет и хотел спросить, что случилось, как начальник заставы знаком остановил меня и сказал:

— Садитесь и слушайте. Никитин, повторите все, что рассказали мне.

— Слушаюсь! — ответил сержант. — В четыре ноль-ноль мы выехали на такыры у западной точки. Соколов взял двух кобр. Оттуда в семь ноль-ноль поехали к оврагу Чукур-джар. Спустились в Чукур-джар возле Сары-камыша, и Соколов ушел вверх по оврагу искать гюрз. Я остался возле лошадей. Вернуться Соколов должен был к двенадцати ноль-ноль, но к этому времени не пришел. Это было необычно. Соколов всегда был точным. Я поехал верхом по Чукур-джару в том направлении, куда ушел Соколов. Проехал километров пять. Дальше верхом проехать нельзя. Остановился. Кричал и звал. Никто не отозвался. Тогда я карьером на заставу. Вот и все.

— Соколов не мог пройти мимо вас в низовье оврага?

— Нет, товарищ капитан. Не мог.

— А может быть, вы вздремнули возле лошадей и прозевали?

— Я же службу нес, — обиделся сержант. — Как можно дремать?

— А не мог Соколов выйти из оврага и уйти на такыры? — сказал я. — Из оврага Тюя-бугуз мы ходили иногда.

— В Чукур-джаре это исключено, — сказал начальник. — Склоны этого оврага настолько высоки и круты, что по ним не выберешься. Единственный возможный выход возле Сары-камыша, но там был Никитин. Как вы думаете, что могло произойти?

— Очевидно, что-то случилось, — нерешительно начал я. — Соколов на границе не первый раз и правила поведения здесь знает. Но вот что случилось, сказать трудно.

— И все-таки, что бы вы предположили?

— Он мог повредить ногу. Это наиболее благоприятный вариант. С поврежденной ногой передвигаться он не может. Наверное, сидит и ждет помощи.

— Ну а неблагоприятный вариант?

— Неблагоприятный? — переспросил я.

— Да-да! — уже нетерпеливо сказал начальник заставы.

— Его могла укусить змея. В случае тяжелого отравления он мог потерять сознание и...

— Понятно, — перебил меня начальник, нажимая клавишу селектора. — Остальное доскажете потом. Сейчас надо действовать.

Начальник передвинул к себе микрофон и сказал командирским тоном:

— Резервный вертолет в боевую готовность. Сержанта Абдухаликова и лейтенанта Нетребу ко мне. Трем добровольцам, свободным от службы, к штабу заставы без оружия.

Через минуту в кабинет вошел летчик.

— Лейтенант Майлибеков по вашему приказанию прибыл!

— Доставите спасательную группу к Сары-камышу. Там будете ожидать ее возвращения. Обстановку немедленно докладывать мне. Вопросы есть?

— Нет. Разрешите выполнять?

— Выполняйте!

Летчик круто повернулся и в дверях едва не столкнулся с входившими.

— Сержант Абдухаликов! Лейтенант Нетреба! — почти одновременно доложили пришедшие.

— Абдухаликов, ваш Мотор как себя чувствует? Отдохнул?

— Отдохнул, товарищ капитан. Может работать!

— Хорошо. Сейчас отправитесь на поиски пропавшего змеелова. Вопросы есть?

— Есть!

— Давайте.

— Нужен предмет с запахом пропавшего. Собака лучше пойдет.

Начальник заставы посмотрел на меня.

— Его тапочки, которые он надевал, приходя с охоты, годны? — не дожидаясь вопроса, спросил я.

— Годны,— ответил сержант.

— Выполняйте! Лейтенант Нетреба, дайте спасательной группе все необходимое для оказания первой помощи при укусе змей и повреждении ног. С группой пойдет Алексей Дмитриевич, — повернулся ко мне капитан. — Я угадал ваше желание?

— Конечно!

— Все. Старшим поисковой группы назначаю сержанта Никитина. Вылет через пять минут.

Я не буду рассказывать подробности поисков. Все было очень просто. Через пятнадцать минут мы высадились возле Сары-камыша. Серый пес Мотор понюхал Юркин тапочек и уверенно потащил за собой Абдухаликова.

К Юрке мы вышли через сорок минут.

Без меня солдаты пришли бы еще быстрее. Они легко поспевали за собакой, а для меня такая пробежка с тяжелой санитарной сумкой на боку оказалась почти непосильной.

Юрий лежал в тени обрыва возле родника. Глаза его были закрыты. Подойдя поближе, я разглядел, что лицо у него неестественно иссиня-белое, и похолодел.

— Юрка, ты жив? — закричал я, хватая его за руку. Моя рука стала вдруг мокрой и липкой. Тут только я заметил, что она лежала в луже свернувшейся крови.

— Юрка! — отчаянно завопил я, падая рядом с ним на колени. — Юрка!

Мотор прижался к ноге проводника и тихонько взвизгнул.

— Чего ты орешь! — слабо сказал Юрий, открывая глаза. — Человек задремал, так разве по этому поводу обязательно нужно орать?

Этот полуживой, лежавший в луже крови человек мог еще шутить!

— Что с тобой случилось? Почему столько крови?

— Дайте мне воды и, если есть, спирта. Ослаб я очень.

Я осторожно приподнял окровавленную руку Юрия, но он отдернул ее и недовольно сказал:

— Это потом. Сначала воды и спирта.

Из сумки вынута фляга со спиртом. Кто-то протягивает мне флягу с водой. Юрий глотнул сначала воды, потом разбавленного спирта, несколько секунд полежал молча, а потом сказал:

— Вот теперь слушай. Гюрза загнала мне зуб под ноготь на правой руке. Чтобы яд не пошел по пальцу, я сделал кольцевой разрез. Очевидно, пересек не только вену, но и артерию. Кровь течет уже давно, а явлений отравления нет. Ослаб я от потери крови.

Я осмотрел его руку. Глубокий разрез кольцом охватывал первую фалангу безымянного пальца. Из разреза каплями сочилась кровь. Конец пальца за разрезом был черно-фиолетовым, а выше разреза кожа была нормального цвета, только очень бледная.

— Надо остановить кровь!

— Не надо. Она уже сама останавливается. Видишь, сейчас кровь только капает, а раньше бежала струйкой.

— Но ведь...

— Давай без всяких «но ведь», Лешка, — перебил меня Юрий. Голос его был слаб и прерывался, но тон и выражение лица показывали, что он способен настоять на своем. — Меня гюрза кусает не в первый раз. Я лучше тебя знаю, что надо делать!

— Сейчас сыворотку тебе введу!

— Не надо. Ты же видишь, что явлений отравления нет. Выше разреза яд не прошел.

— Чем же тебе помочь?

— Давайте побыстрее доставим его к медикам, — вмешался сержант Никитин. — Они знают, что делать!

— Носилки готовы! — доложил один из солдат.

— Подождите, я хоть руку ему завяжу, чтобы кровь не капала!

— Змею не забудьте! — сказал Юрий. — Она в мешочке вон там, под кустом!

Юрия осторожно положили на носилки и пристегнули ремнями. Я встал было рядом с солдатами, но сержант Никитин отстранил меня.

— Вы за носилки не беритесь. Мы быстро пойдем. Ваша задача не отстать.

Когда я подходил к вертолету, то сил у меня уже не было, а пограничники, не очень высокие, но крепкие, шли с носилками не сбавляя темпа.

— Что доложить на заставу? — спросил летчик у сержанта Никитина.

— Пострадавший жив. В сознании. Прямой угрозы для жизни нет, но нужна срочная квалифицированная медицинская помощь.

Щелкнул переключатель, и летчик повторил слова сержанта.

— Что случилось с Соколовым? — ответил репродуктор. — Какой специалист нужен? Прием.

— Соколов укушен гюрзой. Нужен врач-токсиколог.

— Двойка! — сказал репродуктор. — Летите в райцентр. Там вас будет ждать медик. Как поняли? Прием.

— Вас понял, — ответил летчик. Летчик повернулся к нам и приказал:

— Всем в кабину. Сейчас пойдем на взлет. Когда мы прибыли в райцентр, Юрий сказал мне:

— Леша, змей моих отправьте в Ташкент. Костя знает куда. Напишите, что от меня.

— Все сделаем, не беспокойся. Выздоравливай быстрее. Юрия уложили в санитарный автомобиль. Фыркнул мотор, и за машиной взвилась пыль.

С начала поисков прошло всего четыре часа, а Юрия доставили к врачам, которые были от него почти за двести километров!

Пока мы были в вертолете, я не смог узнать, как он допустил, чтобы гюрза достала его зубами. Только через год, когда мы снова встретились с ним, он рассказал мне, как все произошло.

Расставшись с Никитиным, Юрий долго бродил по Чукур-джару, но змей не находил. В поисках змей он забрался в такие места, куда верхом на лошади проехать было нельзя. Время охоты подходило к концу. Скоро нужно было повернуть назад, чтобы вернуться к Никитину в условленное время. Ну как же вернуться без змей! Юрий снял с плеч рюкзак, оставил его в тени под обрывом и налегке пошел дальше. «Буду возвращаться, заберу, — подумал ловец. — Еще тридцать минут у меня есть».

Очень скоро он заметил крупную гюрзу. Она вела себя очень странно. Обычно гюрзы лежали неподвижно или старались удрать, а эта быстро переползала с места на место и громко шипела. Казалось, она хотела испугать и прогнать человека. Но вот гюрза прижата. Еще секунда — и голова змеи в руке ловца. Юрий полез в карман за мешочком и с досадой убедился в том, что все мешочки остались в рюкзаке.

— Ладно, не шипи, — сказал Юрий змее. — До рюкзака донесу тебя в руке.

Однако шипела не та змея, которая была в руке ловца. Шипение раздавалось где-то рядом. Юрий огляделся и увидал вторую, такую же крупную гюрзу. Она вела себя так же агрессивно, как и первая. Перехватив первую змею левой рукой, Юрий кинулся ко второй. Короткая борьба — и вторая змея тяжело повисла в правой руке.

В это мгновение Юрий почувствовал такой острый укол в шею сзади, что забыл обо всем на свете. Он выпустил змею из правой руки и шлепнул себя ладонью по шее. Под рукой хрустнул крупный слепень. Это он впился в Юрину шею так яростно и больно.

— Пока я расправлялся со слепнем, змея, конечно, удрала, — рассказывал мне Юрий. — Смотрю, из-под ногтя безымянного пальца торчит обломанный змеиный зуб. Когда змея успела зацепить меня, я не заметил. Змею из левой руки кладу под сапог и тут же делаю себе кольцевой разрез. Потом подобрал змею и поплелся к рюкзаку. Остальное ты знаешь.

Палец у него остался цел. Только та фаланга, куда уколола змея, высохла.

Когда несколько лет спустя я рассказал об этом случае одному профессору медицины, он покачал головой и сказал:

— Вашему товарищу просто повезло. Пытаясь таким способом предотвратить отравление, он мог погибнуть от потери крови. Никогда не делайте разрезов, чтобы спустить кровь укушенному гюрзой. Яд гюрзы и без этого очень сильно обескровливает организм. Нужно просто отсасывать яд из ранок. Вот это окажет существенную помощь пострадавшему.