Хитрая рыба

Отпуск подходил к концу. Нужно было возвращаться в институт. Я уже не боялся возвращения. У меня был отдельный ящик с гюрзами. Моими гюрзами! Институтских остряков и скептиков ожидало жестокое посрамление.

Но уезжать не хотелось. Меня очаровали прелесть зеленых весенних гор, чудесный воздух и увлекательные походы. Несмотря на то что я много раз возвращался в лагерь насквозь промокшим и до костей продрогшим, у меня даже насморка не было, хотя иногда нам приходилось спать в сырых спальных мешках. Опасная и трудная совместная работа сдружила нас. Расставаться было жаль. Дядьке тоже понравилась экспедиционная жизнь, и он решил не уезжать вместе со мной, а остаться с Костей на весь срок работы экспедиции.

Костя обещал доставить меня на ближайшую железнодорожную станцию, но по пути хотел осмотреть еще одно место.

Погода улучшилась, и мы распрощались с гостеприимным кишлаком. Грузовик долго петлял между горами, прыгал по булыжникам, пересекая каменистые сухие русла, и натужно выл, взбираясь на крутые подъемы. Курбан-Нияз сидел в кабине и показывал дорогу, а Костя, дядька и я тряслись в кузове. Мы уже набили не одну шишку, стукаясь головами о стенки кузова и крышу, и нетерпеливо ждали конца пути. Наконец машина остановилась на берегу горной речушки.

— Всё, — сказал Курбан-Нияз, вылезая из кабины.— Дальше машина не пойдет. Пешком идти надо.

— Ну и хорошо, — облегченно вздохнули все.

Солнце палило нещадно. Решили дождаться спада жары. Костя, Курбан-Нияз и дядька вытащили спальные мешки и улеглись подремать в тени грузовика, а мы с шофером пошли побродить по берегу.

Невдалеке от стоянки в русле речушки был небольшой порог. Вода растекалась по плоскому камню и падала с него стремительным пенистым потоком.

— Смотри! Смотри! — дернул меня за рукав Володя. — Рыба прыгает! Да как много!

Из белой, как снег, пены то и дело выпрыгивали довольно крупные серебристые рыбы. Некоторые из них попадали на самый водопад. Отчаянно трепеща плавниками и всем телом, они рассекали струю падающей воды и стрелой проскакивали на верх камня. Здесь, в тонком слое воды, плыть было невозможно, и рыбы не плыли, а ползли по камню. Брюшко рыбы терлось о него, а спина выдавалась из воды. Столь необычный способ передвижения не задерживал отчаянных рыб. Они довольно быстро переползали через препятствие и исчезали в темной яме за камнем. Не каждой рыбе удавалось попасть на струю водопада. Гораздо чаще они падали назад в белую пену.

— Лешка, живем! — закричал Володя. — Уха сегодня будет!

В это время крупная рыбина выскочила из пены, шлепнулась на струю падающей воды, поднялась по ней на камень и устремилась к яме.

— Держи! — отчаянно закричал Володя и бросился за ней. Рыба билась на мелководье. Она не могла даже повернуться на брюшко: слишком тонок был слой воды. Она трепыхнулась, взлетела над камнем и упала на полметра ближе к яме. Чуть отдохнула и снова взлетела, приближаясь к спасительной глубине.

Володя взбежал на камень, чтобы догнать и схватить ее, но едва он ступил в воду, как ноги его разъехались в стороны. Володя шлепнулся на зад, проехал на нем и упал вместе с потоком в белую пену у подножия водопада. В первый момент я испугался, но Володя тут же вынырнул и, разгребая руками пену, поплыл к берегу. Я помог ему выбраться на сушу.

— Сильно ушибся?

— Не очень. Рыба где?

Рыбы след простыл. Куда она делась, я не видел.

— Эх ты! — с досадой сказал Володя. — Не мог поймать рыбу почти на суше.

— А чего же ты ее не поймал? — ехидно спросил я.

— Поскользнулся не вовремя!

Володя принялся стаскивать мокрую одежду, а я поднялся на камень и попробовал пройти по воде. Как только я ступил в воду, то едва не повторил то же, что за несколько минут до этого совершил Володя. Ноги заскользили точно на гладком льду. Кое-как я выбрался на сухое место и принялся разглядывать камень. Он был покрыт тонким слоем очень скользких водорослей.

— А, хитрец, разгадал причину моего падения! — засмеялся Володя.

— Разгадал, — ответил я, — но тебя нужно было бы вздуть за то, что ты не сказал мне о водорослях.

— Ладно, — примирительно сказал Володя, — искупался бы и только. Давай выжмем мои брюки!

Мы выжали и разложили на солнце его мокрую одежду, но Володя не отказался от попытки отведать местной рыбы. Он вернулся к машине и попросил у Кости немного металлической сетки, которая была у нас для того, чтобы делать ящики для перевозки змей.

— Зачем тебе сетка? — недовольно спросил разбуженный Костя. — И почему ты в мокрых трусах? Простудиться захотел? Купаться еще рановато!

— Костя, там возле водопада столько рыбы прыгает! Лезет она по водопаду вверх, как очумелая.

— А, — зевнул Костя, — маринка нереститься пошла! Брось, Володя, пустые хлопоты! Ничего у тебя не получится! Рыбы ты не поймаешь!

— Получится! Дай сетку! Я сделаю сачок и буду подхватывать выскакивающих рыб!

— Возьми сетку в кузове и убирайся к дьяволу! — рассердился Костя. — Рыба умнее тебя! Ни одной рыбешки ты не поймаешь!

Володя не поверил. Он смастерил из сетки подобие сачка и отправился к водопаду. Маринки продолжали прыгать. Однако едва Володя подошел к берегу и уселся на камень, приготовив сачок, рыба исчезла, как будто ее и не было. Долго сидел Володя, но рыбы прыгать не желали. Но стоило Володе отойти от берега, как они снова запрыгали. Володя лег на землю и подполз к воде. Пока он лежал, рыбы прыгали, но как только он приподнялся и выставил над водой свой сачок, рыбы моментально исчезли. Володя то подползал к берегу, то отходил от него, но ничего не получалось. Промучившись довольно долго, он с досады плюнул и, надев высохшую одежду, вернулся к машине.

— Где же рыба? — язвительно осведомился Костя.

— В воде! — мрачно ответил Володя и бросил сачок.

— А все же рыбки мы отведаем! — вмешался в разговор Дядька. — Сачком не поймали, удочкой поймаем!

— Удочкой тоже нужно ловить умеючи, — заметил Костя.

— Как-нибудь сумеем! — самонадеянно заявил дядька и, забрав удочки, которые до этого болтались привязанными под тентом грузовика, отправился к водопаду.

— Жаль, червей нет. Придется на хлеб попробовать!

— Пробуйте!

Дядька уселся прямо на берегу, свесив ноги с камня. Терпение у дядьки было адское, но и он через час вернулся ни с чем. Рыбы и не прыгали и не клевали. Напрасно дядька предлагал им самые соблазнительные, на его взгляд, приманки.

— Ну, теперь моя очередь! — сказал Костя. — Или, может быть, ты, Леша, тоже хочешь попробовать?

У меня не было такого желания.

— Добро, — взял Костя удочку, — только уговор: я ловлю, но не чищу. Чистить будут те, кто не умеет ловить! Курбан-Нияз, приготовь все, что нужно для ухи. Через час начнем варить!

Костя взял удочку и пошел к водопаду, где опять прыгали рыбы! Не подходя к берегу, он пригнулся, крадучись, подобрался к большому камню, закрывавшему его от воды, спрятался за ним и сделал осторожный заброс. Через минуту он уже тащил упирающуюся рыбу. Новый заброс — и на берегу опять бьется рыба. Костя таскал маринок, словно из садка. Мы хотели подойти к нему, но он закричал, чтобы никто не подходил к берегу. Через полчаса Костя решил, что рыбы, пожалуй, достаточно, и бросил удочку. Рыбы действительно вполне хватало для хорошей ухи.

— Вот так, друзья! — говорил Костя, когда мы чистили рыбу. — Во всяком деле нужно умение. Маринка очень осторожная рыба. Если она увидит незнакомый предмет возле водоема, то сейчас же спрячется под камни и ни за что не выплывет оттуда, пока этот предмет будет виден. Ловить ее нужно из-за укрытия. Э, друг! — схватил он Володю за руку. — Ты плохо почистил рыбу. Нужно полностью удалять с брюшины черную пленку. Иначе можно отравиться. Черная брюшная пленка маринки чрезвычайно ядовита! Ну-ка, дочисть!

Уха получилась на славу!

После спада жары мы до темноты бродили по окрестностям, и не без успеха. В машине появился еще один ящик со змеями.

К полудню следующего дня мы выехали на автостраду. Для меня поездка закончилась. Позади остались первые сотни километров, пройденные мной в поисках змей. Костя рассчитывал через два часа высадить меня у железной дороги, но пришлось задержаться. Наша ранее безотказная машина закапризничала. На подъемах она не шла, чихала и глохла. Володя, чертыхаясь, то и дело лазил под капот. Кое-как доползли мы до ближайшей придорожной чайханы и остановились для того, чтобы Володя мог более основательно подремонтировать машину. Володя заявил, что помощи ему не потребуется, и мы разбрелись было по окрестностям, но ходить по жаре тяжело, и вскоре все вернулись в чайхану. Как и обычно в этих местах, помосты чайханы были без крыши и стояли в тени деревьев, ветви которых нависали над водой по краям большого хауза. Летом дожди здесь очень редки и нужно не столько укрываться от дождя, сколько прятаться от жгучих солнечных лучей.

Кристально чистая вода источника, бившего в центре хауза, вытекала из него небольшой резвой речушкой.

— Леша, посмотри, сколько здесь маринки! — позвал меня дядька. Я глянул и обомлел.

У самой поверхности воды плавало множество крупных рыбин. Они были значительно крупнее, чем те, которых мы ловили в горной речке. Рыбы совсем не боялись людей и плавали на виду.

— Дядька, неси удочки!

— Не вздумай ловить, — остановил меня подошедший Костя, — рыба здесь священна. Эту рыбу оберегают и подкармливают. Пожирая все отбросы, попадающие в воду, маринки очищают ее. Давай-ка лучше попробуем ее покормить.

Костя купил у чайханщика лепешку и стал бросать в воду кусочки хлеба. Едва упал первый кусочек, как поверхность воды «закипела». Рыбины бросились к хлебу. Они отталкивали одна другую, били по воде хвостами и плавниками и выскакивали из воды. Кусочек лепешки скрылся среди брызг, и я не заметил, какая из рыбин им поживилась. Как только кусочек лепешки был съеден, прекратилась возня. Новый кусочек — и снова яростная борьба.

— Костя, знаешь ли ты, что маринка сладкое любит? — спросил подошедший Курбан-Нияз.

— Нет, не знаю.

— Тогда смотри!

Курбан-Нияз открыл банку сгущенного молока, окунул в молоко кусочек лепешки и бросил его в воду. Через мгновение хлеб исчез. Курбан-Нияз бросил еще один кусок, намазанный молоком. Этот кусок тоже исчез.

— Смотри, что будет теперь!

Курбан-Нияз приготовил два куска. Один окунул в сгущенное молоко, другой кусок мазать не стал. Первым в воду полетел кусок без молока. Рыбы бросились к нему, но... после нескольких поклевок кусок остался на поверхности. Рыбы не обращали на него внимания и оживленно плавали вокруг. Курбан-Нияз бросил кусок, пропитанный молоком. Сейчас же началась бурная возня, и хлеб исчез. Первый кусочек продолжал плавать. Еще один кусок с молоком летит в воду и через минуту исчезает. На хлеб без молока рыба не обращала внимания.

— Видал? — засмеялся Курбан-Нияз.

— Да-а... — протянул Костя, — губа не дура!